Осколки разума. Владислав Белик
он воспитывает другого ребенка, наверное. Я даже не знаю, что с ним сейчас происходит. Ему вообще нет дела до меня, как и мне до него! – теплота сменилась на грусть и обиду. – Хватит про отца!
– Хорошо, я больше не буду затрагивать эту тему, если вы, конечно, сами не захотите. В первую очередь, ваши рассказы помогают мне решать ваши проблемы – запомните это. Не держите в себе вопросы, ответы на которые я могу помочь вам найти, – искренне сказал доктор.
Наверное, он действительно хочет мне помочь. В первый раз за последние несколько месяцев я почувствовал опору. Хоть какую-то опору. Появился человек, который хочет мне помочь… Опять…
– А бабушки и дедушки? Хотите о них поговорить?
– Нет, не хочу. С ними я не поддерживаю никаких контактов. Только на семейных праздниках они видят своего «горячо любимого» внука. Хотя бабушка со стороны отца меня очень любит и ценит. Не знаю, с чем связана ее любовь. Может, не хочет, чтобы от нее отвернулся единственный внук, если сын смог перед ней выстроить огромную стену.
– Что вы подразумеваете под стеной?
– Папа еще в молодости перестал общаться с бабушкой. Она возненавидела выбор сына переехать в другой город и на протяжении долгого времени вставляла ему палки в колеса, – ответил я.
– Ситуация в вашей семье неоднозначная, – заключил доктор и опять полез в блокнот.
– Что правда, то правда, – ответил я и снова встал с дивана.
Беседа меня утомляла, и я решил снова пройтись по кабинету, размять ноги.
– У вас много таких же, как я?
– Что вы имеете в виду? – доктор внимательно наблюдал за мной.
– Пациентов.
– Вся больница, каждый проходит через меня, – сказал врач.
– Вы смогли хоть кому-то помочь? – я медленно наворачивал круги, разглядывая экспонаты уютного кабинета.
– Да, много кто отсюда уезжает и начинает новую жизнь, – сказал врач и снял очки. – Кто-то едет в другой город, кто-то вообще в другую страну, подальше от эпицентра своей проблемы. И живут, хорошо живут. Больше их не мучают тараканы в голове. Мы избавляем от всей живности, – посмеялся доктор, считая свою фразу остроумной.
Я не издал смешка, даже не улыбнулся.
– Вы же не можете быть полностью уверены, что пациент излечился. Он может только делать вид, а живность продолжит его мучить. Вдруг он привык жить с живностью в голове, а вы насильно избавляете от нее? Может, он не хотел расставаться с насекомыми, бегающими внутри его черепной коробки?
Лицо доктора поменялось. Оно стало серьезным, сосредоточенным. Врач заинтересовался мной.
– Я хочу знать о вашем первом воспоминании. Сможете рассказать о нем? – доктор надел очки и принял удобную позу.
Я стал сзади дивана и облокотился локтями о его спинку.
– Прям самое первое, что помню?
– Именно. Я хочу знать причину проблемы, а детство – ничто иное, как ее корень. Он разрастается все сильнее, углубляясь в почву. Из корня тянется стебель и распускается