Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв.. Иван Упоров
была у нас не только и даже не столько уголовным наказанием, сколько местом нужного правительству принудительного труда. Сюда стекались, кроме осужденных преступников, несостоятельные к уплате государственных повинностей и частных долгов для отработки их, тут же находились и люди, приписанные к данным работам, каковы адмиралтейские и артиллерийские служители и заводские рабочие.
Добавим к этому, что такое положение сложилось не вдруг, неожиданно – оно было продолжением той политики, которая велась Московским правительством и до Петра I. Так, еще в 1668 г. известный деятель Андрей Виниус предлагал построить на Каспийском море особые гребные суда или «каторги», обосновывая это тем, чтобы «всяких воров и бусурманских полоняников на каторги сажать для гребли в цепях, чтоб не разбежались и зла не учинили… и чем таким ворам и полоняникам, которых по тюрьмам бывает много, хлеб туне давать, и они б на каторгах хлеб зарабатывали»[289].
Однако Петр придал этому процессу сильное ускорение. Его проекты преобразований в России предполагали строительство множества объектов различного характера: жилых зданий, крепостей, портов, заводов, разработки минеральных ископаемых, проведения других крупных, в государственном масштабе работ. Для их осуществления требовалось огромное количество рабочих рук, острая нехватка в которых подталкивала государство ко все более широкой эксплуатации труда осужденных преступников.
В начале XVIII в. в сфере исполнения наказаний проблема труда преступников вообще выдвинулась на передний план. Уничтожая одних посредством смертной казни и в большом количестве в целях устрашения, государство, вместе с тем, стремилось получить максимальную выгоду от тех преступников, кого оставляли в живых и лишали свободы (к этому государство подталкивала узость рынка наемной рабочей силы, что, в свою очередь, обусловливалось, существованием крепостного права[290]). При этом речь идет не только о ссылке на каторгу.
Так, согласно Регламенту главному магистрату (гл. XX) предусматривалось устройство особых смирительных домов («цухтгаузы») для мужчин и прядильных домов для женщин, куда должны были направляться лица «непотребного и невоздержанного жития…, которых никто в службу не приемлет… люди ленивые, здоровые, нищие и гуляки, которые, не хотят трудиться о своем пропитании, ядят хлеб вотще, и прочие им подобные… таковых надлежит сажать в смирительные домы, кто на какое время по злым его поступкам будет достоин, и посылать их на работу, чем бы они могли пропитание свое заработать, чтоб никогда праздные не были»[291].
В «Инструкции или наказе воеводам» 1719 г.[292] Петр I также обращается к теме привлечения для государственных нужд труда лиц, которые нигде не определены. В частности, он требует «смотреть, чтобы в его провинции никакие гулящие люди не обретались, а увечных высылать в те города и селы, кто откуда скажется, а неувечных в службу или в работу, куда будет требоватися, отсылать»[293]. Если же «гулящие и слоняющиеся люди» попадали в полицию, которая обязана была их «хватать и допрашивать»,
Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1986. Т. 5. С. 256.
Инструкция или наказа воеводам 1719 г.// Законодательство Петра I. М., 1997. С. 428–437.
Инструкция или наказа воеводам 1719 г.// Законодательство Петра I. М., 1997. С. 431.