Привет, Париж! Прощай, Париж!. Василенко Полина
возрастающее в душе раздражение. Зато Нина Семеновна, похоже, совсем не переживала. Лишь мило, безмятежно улыбалась Свете.
Да, это действительно была пани Абсолют. Темно русые, густые, волнистые волосы безукоризненно уложены, цвет ногтей и помада, как и положено, по тону совпадали; очень тонкое дорогое кашемировое пальто бежевого цвета в совершенстве гармонировало и с сумочкой и с замшевыми сапожками. Безупречный макияж, идеальная кожа, легкая приветливая полуулыбка и голубые, как два чистейших озера, глаза. А какие изысканные серьги, с кольцом, и какой обворожительно-манящий шлейф духов! В другой ситуации Света искренне восхитилась бы таким совершенством.
Нина Семеновна, казалось, не замечала неловкости ситуации. Она мягко прервала папины вопросы, сказав:
– Родион, ну что ты так накинулся на девочку! Посмотри, она совершенно растерялась. – Правда, Света? – Нина Семеновна слегка наклонилась к папе. – Может, имеет смысл представить нас друг другу?
– Что касается меня, – вышла из ступора Света, – то не имею никакого желания с вами, уважаемая, знакомится, – Света постаралась изобразить вежливую улыбку. Получилось слабо. – Достаточно того, что я уже знаю.
– Светочка, доченька, – занервничал папа. – Зачем же ты так?
– Действительно, может, лучше составить собственное мнение, нежели слушать чужое? – Нина Семеновна слегка пожала плечами. – Мы взрослые люди, Света. Зачем лживые посредники? Родион очень много о вас рассказывал. Искренне, – Нина Семеновна приложила холеную совершенную руку к груди, – хотелось бы познакомиться ближе. Понимаю, вы видите во мне корень всех бед, но поверьте, это не так.
– Боже, Боже! – всплеснула Света руками, чуть не опрокинув чашку с недопитым кофе. – С вами, как понимаете, я знакома не понаслышке, а на горьком личном опыте. Может быть, предложите нам дружить семьями? Хочу уверить, что до таких «высоких» отношений я пока не доросла и вряд ли дорасту. То, что вы сделали с нашей семьей, с моей мамочкой, называется подлостью и вероломством. Хотите стать счастливой, сделав глубоко несчастными сразу несколько ни в чем не повинных людей? Попробуйте. Но не лезьте ко мне со своей дружбой.
– Света, думаю, вы слишком драматизируете ситуацию, – слегка укоризненно возразила Нина Семеновна
– Правда? Скажите об этом моей мамочке, у которой рухнула жизнь, которая за один день постарела на десять лет, которую мучает бессонница и боли в сердце. Я, значит, драматизирую ситуацию, а вы сидите вся такая невинная, идеальная, святая и рассуждаете о высоких материях! Прошу простить, но не видеть, не слышать, ни нюхать вас не хочу.
Света схватила со стола ключи от машины, встала и накинула сумку на плечо.
– Папа, – Света демонстративно отвернулась от Нины Семеновны. – Если захочешь как-нибудь со мной пообщаться лично, – Света сделал ударение на последнем слове, – позвони. Пойду, у меня еще много дел.
Папа быстро встал со стула и, не дав Свете пройти, крепко обнял. Они некоторое время так