Привет, Париж! Прощай, Париж!. Василенко Полина
Родион робко накрыл ее ладонь своей рукой.
Люба не смотрела на Родиона– слишком хорошо его знала, помнила. Так приятно было ощущать привычное тепло родной руки. Двадцать пять лет любви растворилось в одном единственном прикосновении.
– Когда-нибудь, – повторил Родион и убрал руку. – Я заберу специальную литературу? Надо писать новую статью в журнал. Редактор торопит.
– Разумеется! Перешли потом номер журнала. Я его с остальными подошью. Не против, если вся подшивка пока будет у меня?
Почту за честь.
Будничный разговор двух старых друзей. Спокойный, почти без эмоций, можно даже молчать – и так все ясно. Любая резкость и выяснение отношений вызовет лишь новую боль. Лучше поберечь друг друга.
– Нам нужно развестись, – Люба будто констатировала давно известный факт.
– Зачем?
– А зачем тянуть? Окончательно станем свободными. Так легче начинать жить. Ты же не станешь отрицать – ничего нельзя вернуть.
– Не вернуть. Признаться удивлен, твоим скорым решением. Но сделаю как хочешь.
– Спасибо.
За окном кафе злобствовал декабрь. Тяжелый зимний сумрак навалился и подавил темнотой пустынные окраины города. Тихая предновогодняя тоска о несбывшихся за год мечтах, расползалась по одиноким неосвещенным квартиркам. Хотелось обняться и расстаться одновременно.
Света была дома и наблюдала за всем происходящим со стороны. Мишик предупредил о срочном заказе. Задержится допоздна.
Света с детства любила смотреть в окно. Этакий «реальный» телевизор. Ей нравилось наблюдать за проходящими мимо людьми, замечать мелочи и придумывать разные истории. Например, сегодня Марья Семеновна с пятого этажа вышла гулять в новом пальто, дядя Андрей из первого подъезда куда-то спешит с целой охапкой цветов, а дворник – студент Сережка часто не убирает за детской площадкой.
В детстве от окна ее могла оторвать лишь Наташка, которая приходила в комнату и включала по радио «театр у микрофона». По радио они слушали детективы и классику, полностью погружаясь в мир голосов ведущих, волнующих постановочных звуков. Как же тоскливо выл по радио волк, как страшно скрипели плохо смазанные двери, как громко билось от страха сердце главного героя и, как внезапно тишину взрывал голос тихо подкравшегося убийцы. В маленьких головках сестер рисовались целые фильмы. Иногда, послушав радио, они крепко обнимались – так было страшно, или хохотали во все горло – так было смешно.
Сейчас Света сидела у окна и думала. Как здорово быть дома в тепле, когда на улице отвратительная погода. Как здорово, что она нашла интересную работу, за которую еще и платят. Как здорово, что у нее есть Мишик, любимый, понятный, настоящий. И еще – как было бы здорово, если бы папа вернулся к маме и возродилась дружная семья. А пани Абсолют влюбилась бы в какого-нибудь богатого латиноамериканца и укатила бы подальше от них навсегда! Все произошедшее забылось бы как дурной сон, а в душе снова воцарилось потерянное равновесие.
В коридоре хлопнула дверь, и зажегся свет.
– Светка, опять на подоконнике