Добро пожаловать в начало. Татьяна Алхимова
знает, через какое количество рук они добирались до меня и куда уходили потом.
Эта подработка не доставляла хлопот, кроме раннего подъема. Как я узнавала, что сегодня тот самый день, когда состоится встреча? Никак. Просто в конкретное время, в конкретном месте по тем дням, которые написала мне подруга, всё случалось. Единственный раз произошел сбой, заставивший переосмыслить своё участие в этом странном ритуале.
Была пятница. Мрачная августовская пятница, задушенная наплывом горожан после отпусков. Москва стонала от сумасшедших мамочек с детьми школьного возраста, от гула машин вернувшихся дачников, пестрела яркими первосентябрьскими букетами. К семи утра в метро уже оказалось не протолкнуться. Я злилась, распихивая локтями тех, кто мешал свободно стоять и двигаться: люди давно позабыли правила, не давали выйти из вагона, стремясь поскорее в него зайти, игнорировали движение по правой стороне относительно направления, погруженные с головой в телефоны. Они слишком медленно двигались! Будто бы вовсе никуда не торопились и готовы были потратить полчаса-час своей драгоценной жизни на толкотню в метро.
Я выскочила из вагона за несколько минут до назначенного времени, вспотевшая, измотанная и дико злая. Сердце колотилось в груди словно набат, отдавая в виски тупой болью. Начиналась мигрень, настойчиво намекая на трудные выходные. Пытаясь отдышаться, я не заметила, что время убежало вперёд, оставив меня без привычного камушка в ладони. Напрасно я ждала почти час – ничего так и не произошло.
Крайне напуганная следовала я привычным маршрутом на работу, постоянно оглядываясь по сторонам в поиске того, кто мог бы за мной следить. Уровень адреналина в крови рос пропорционально страху и панике, толкая сердце к горлу и вызывая приступ удушья.
Выходные мне пришлось провести в постели, сломленной страшной мигренью, и вздрагивая от каждого шума. Спокойствие, с которым я благоговейно убеждала себя в невинной забаве по передаче камней, улетучилось тут же, стёртое головной болью, как наждачка стирает ржавчину. И если мой «напарник» пропал, то, возможно, мне тоже следовало сойти с дистанции? Только вот…
Цепочка не должна прерваться.
За измученную субботу и угнетенное воскресенье я тогда передумала столько всего, что уже не понимала: голова болит из-за мигрени, или от свинца мыслей. Существовала ли какая-то возможность выйти из цепочки? Я ведь ни с кем не заключала никаких договоров, да и вообще ввязалась в это дело по глупости. Внезапной грозовой вспышкой возникли воспоминания о подруге, и я побежала, как охотничья собака в лес, – в соцсети и мессенджеры. Но с размаху больно ударилась о стену тишины и нулевых упоминаний. Она исчезла, будто бы никогда её и не бывало: пустые страницы, удаленные аккаунты, несуществующие номера. И у меня случилась истерика. Первая в жизни неконтролируемая атака эмоций, заглушающих разум: они поглотили меня, накрыли безвоздушным куполом и душили, при этом не забывая выкручивать тело, убеждая