Неверное сокровище масонов. Сергей Зацаринный
владел некий Василий Афанасьевич Киндяков. Уважаемый человек, неоднократно избиравшийся предводителем дворянства. Но дядя утверждал, что в числе масонов ни один Киндяков не значился. Загадки, загадки.
Но, в конце концов, я здесь не для того, чтобы отгадывать ребусы. Я ищу сокровища. И мне нужен план усадьбы.
Древние говорили: «Имя – есть знак». Помню, эту истину мне втолковывал в сырых мартовских сумерках доморощенный маг-библиотекарь Дорогокупец. Правда это или нет, не мне судить. Но вот в имени Перси-Френч, определённо, скрывалось нечто магическое. Словно откуда-то из другого далёкого и неведомого мира доносился отголосок давно забытой баллады. Помню, как сильно поразила меня эта фамилия в тот тихий сентябрьский вечер, когда я впервые услышал историю о таинственных сокровищах, как вынырнула снова из тьмы забвения несколько лет спустя и, как теперь, снова поманила куда-то вдаль, навстречу неизвестности.
Будь хозяйка имения какой-нибудь Голициной или Оболенской, я, скорее всего, давным-давно забыл бы всю эту историю. Но она носила фамилию, залетевшую к нам с далёкого острова эльфов и всё, связанное с ней, неумолимо обретало какие-то романтические полусказочные очертания. Даже и сам клад начинал казаться неким заветным сокровищем из толкиеновской песни гномов:
За синие горы, за белый туман,
В пещеры и норы уйдёт караван.
За быстрые воды уйдём до восхода
За кладом старинным из сказочных стран.
Была бы хозяйка усадьбы с фамилией Иванова, я так и не потянулся бы к архивному делу с названием: «Письма разных лиц». Зачем мне чьи-то чужие письма. Но письма, написанные Кэтлин Перси-Френч властно поманили меня.
Как и предполагал старый искушенный лис дядя Боря, плана усадьбы в архиве не оказалось. Мне даже не понадобилось копаться в документах. Достаточно оказалось лишь прочитать опись фонда. Правда, сохранились отчёты управляющего по нужному мне имению и переписка с ним.
Не обошлось без сюрпризов. Во-первых, имение находилось не при селе Трубетчино, а, как раз при соседней Вельяминовке. Во-вторых, управляющего звали Иван Татаркин. Можно с большой долей уверенности предположить, что он никак не мог быть прототипом, приехавшего из Прибалтики Отто Клюге.
В хозяйственных отчётах тоже ничего интересного. Коровы, лошади, укосы, намолоты. Всё это представляло интерес разве что для революционного комбеда, но уж никак не для искателя сокровищ. Хотя нет. Одна странная строка всё же имелась. Значительные расходы на корм для собак. Барыня была рачительна и тщеславна, держала только племенной скот. Вряд ли она стала значительно тратиться на содержание своры дворняг. По документам при имении лежали три тысячи десятин леса. Это тридцать квадратных километров. А барыня любила охоту.
Я сидел в тихом читальном зале Ульяновского архива и думал. Место для этого самое подходящее. Бывший храм, приспособленный атеистической