Колючая изгородь: повести и Карабахские были. Тельман Карабаглы
уже смотрят на меня как на взрослого.
Стояло жаркое лето, пыль и смерч ослепляли людей. А бардинский ветер – не дай Бог! Чудище! Если поднялся, все чинары тысячелетние может согнуть.
В безветренные дни к вечеру молодежь выходила на главную улицу погулять. Улица начиналась от будки с мороженым моего однокашника Ягуба. Она была предлинная и кончалась у реки. У кинотеатра тоже всегда толпилась молодежь. Там, часто крутили трофейные фильмы. Своих товарищей я обычно встречал у кинотеатра. Они принаряженные, а у меня за спиной «когти» и привязанные цепки.
Повстречав меня, не успев даже поздороваться, тут же проходили мимо. Ничего не поделаешь, они уже учились в высших учебных заведениях и проводили у себя дома летние каникулы. А я? А я… простой монтер! Судьба так распорядилась…
Среди прочих я часто встречал и Шовги. Отец его вернулся с фронта живым и невредимым. Работал на хлопкопункте. У них был «Москвич». За рулем сидел брат Шовги. Ему повезло – и медалист, и студент, и всем обеспечен! А я, когда возвращался домой, у порога снимал свои железные «когти», разматывал с пояса цепи и клал их в коридоре. Мама по звону цепей знала, что я вернулся, Когда открывал дверь, она уже стояла па пороге. Поцеловав в лоб, говорила:
– Сынок, почему поздно? Я так волновалась…
– Что ты, мама, что со мной может случиться?.. Не беспокойся!
– Не знаю, сынок… Но я всегда боюсь за тебя… Когда думаю, что ты на столбе и возишься с этими железками, меня берет страх… Пусть отсохнет мой язык… Ты единственный свет моего дома.
– Мамочка, ну не беспокойся, не волнуйся, когти стальные, они так вонзаются в столб, еле отдираю… Не бойся за меня. Ты когда-нибудь слышала, чтобы кто-то свалился со столба?
– Да, сынок, слышала… Пусть отсохнет мой язык, но ведь монтер Сурхай упал со столба!
– Мама, да ведь он был электриком, монтером по свету, а я… А я соединяю проволоки тоненькие, как нитки…
Но ведь в этих нитках тоже есть электричество!
– Да, есть! Но оно даже котенку не может повредить… А мне уж тем более…
После ужина, принарядившись как мог, обувал свои парусиновые туфли, которые мазал зубным порошком. И думал: «Пойду к кинотеатру, хоть немного, да пофоршу».
Пошел в кино, увидел своих однокашников, веселых, беззаботных, и мне вдруг стало так тошно… До сих пор не могу этого забыть… До утра не заснул. Ворочался с боку на бок. Видать, и мама это почувствовала. Под утро внезапно сказала:
– Сынок, что с тобой? Зачем плачешь?
– Мама, не плачу, – соврал я. – Просто от работы глаза слезятся.
За завтраком оба молчали. Мама вдруг погладила мою руку:
– Сынок, поезжай в Баку. Поезжай учиться!
– Что ты говоришь, мама! – удивился я. – А как же ты?
– Ничего, сынок, я все давно обдумала. Обо мне не беспокойся. Уезжай. Учись. Знаю, ты способный мальчик. Если постараешься,