Атаман Войска Донского Платов. Андрей Венков
и нам то же самое будет».
Запорожскую Сечь в 1775 году разогнали, и донские казаки в этом участвовали. Дожились…
Два было старейших великих войска – Дон и Запорожье. Много Россия от них претерпела, особенно в Смутное время, и, памятуя о прошлом, в 1622 году особой грамотой запрещала Москва донцам запорожцев на Дон принимать. Но постепенно перешли вольные запорожские казаки в подданство России. И до и после этого события теснейшая связь была меж донцами и запорожцами. Вместе на море ходили «за зипунами», вместе турок били, татарву… Когда поднялся Хмельницкий, то многие донцы его поддержали, хотя и с оглядкой на союзного Хмельницкому крымского хана. Вместе от царя Петра отбивались. Украина Мазепу выставила, Дон – Булавина. Перессорила их, донцов и запорожцев, земля…
При Петре Первом ушла часть запорожцев с Костей Гордиенко под турка и образовала новую Сечь. Но скоро стали запорожцы обратно проситься, и Императрица Анна Иоанновна пустила их домой, на Днепр, где поставили они в Базавлуцких плавнях очередную Сечь – Пидпиленскую. И оказалось тут, что земли у Войска Запорожского мало. Никак не могли с донцами угодья разделить и рыбные промыслы. До драк дело доходило. В 1741 году донцы с атаманом Максимом Федоровым сгоняли их с морских кос[58]. В октябре 1743-го кошевой Кондратий Милошевич жаловался на донцов, и прислали из Санкт-Петербурга указ бригадиру Вырубову, коменданту крепости Святой Анны, чтоб он запорожцев с донскими помирил. Донцы мириться не хотели, поскольку дело было не в обиде, а в куске насущном. Через два года опять ходили они с Василием Григорьевым запорожцев с ейских кос[59] сбивать, а Степан Ефремов, сын войскового атамана, налетел с калмыками и разорил запорожские зимовники по речке Кальмиусу. Все сено черти узкоглазые пожгли и бобров из капканов позабрали. Жаловались потом на убытки куренные Деревянковский, Титоровский, Ивановский, Кореновский, Ирклиевский[60] и с ними Семен Кунпан, куренной Кисляковский (у последнего на 10 руб. сена пожгли).
Вновь указ пришел: киевскому губернатору провести границу меж донцами и запорожцами по речке Кальмиусу. И на Дон грамоту прислали: «…и для того быть между запорожскими и вами, донскими казаками, упомянутой речке Кальмиусу границей, а от вершин оной прямою чертою до прежней 1714 года России с Портой Оттоманской границы учинить приличную межу и поставить грани». От Днепра, по речкам Самаре, Волчьи Воды, Берде, Калчику и до Кальмиуса – земля запорожская, а от Кальмиуса, по речкам Еланчику, Кринке, Миусу, Темернику, и до Дона – донская. И особая грамота была, чтоб Донское и Запорожское войска не ссорились и чтоб запорожцев не убивали и не грабили.
«Крайними», конечно, калмыки оказались, которых Степан Ефремов привел. Их все время в православие обратить хотели, а они плакались, что у них на кресты денег нет. Прислали им из России деньги на кресты… Калмыки, однако, в православную веру переходить не спешили. Вот пожечь, пограбить во славу русского оружия – другое
Песчаных кос, возникающих на побережье Азовского моря.
В устье р. Ея на Кубани, которая не принадлежала еще запорожцам.
Здесь перечислены названия куреней, а не имена их атаманов.