Заполье. Петр Краснов
полновесно… да и во мне он, мир-то! Не солипсизм, нет, с досадой отмахнулся он от обвинений, заранее презираемых; нет, это все сны хомяков кабинетных, заумь… Но во мне; и понадобится ежели, припрет – погашу, закрою эти лавочки вонючие, внешнюю с внутренней вместе… не миновать все равно. Но – сам! Своим правом и властью. И кто у меня эту власть отнять может – безумье, разве что? Да, может; но это уж и не я буду… Герой один литературный, Иов, на весь по-еврейски свет вопил – слабак потому что, неполная в нем была сила, не хромого Иакова… жидковатая, вот именно; за такую не награждать надо на месте Бога, а карать, карать беспощадно – пока не научится молчанью сильных, молчанию истинной веры!
И в этой власти и в этом праве единственная самость моя и сила – миру противостоять, меня ненавидящему, мной пренебрегающему. Единственная – вникните – реальная моя сила! А в остальном уязвим я и уязвляем бысть, слаб и гнусен как таковой, как все…
Прямо так и – ненавидящему?
Ну, не прямо, может… да хоть и опосредованно, какая мне, скажите, разница? А подумайте, разве нет?! Оглянитесь: неуваженье к творенью, к твари любой в этой самой природе царит такое – волосы же дыбом… Мириады убийств, цепочки пищевые кровавые – цепи смерти, да, и все виды стихий на нас, болезней спущены, как своры несчетные собак, и этот… господин случай этот ходит около твари каждой кругами, этакими спирально сужающими кругами – с топором, и сука косая ждет-поджидает впереди… Ну а человечкам, вдовесок к мукам физическим – ха! – еще и душевные, а кое-каким счастливчикам и духовные даже – в качестве сугубой кары: не высовывайся!.. И ни о чем другом сие пренебреженье к твари, сии траты жизни безумные, кроме как о малоценности и дрянности всего творенья, не говорят – в глазах природы ли, Бога, мне-то все равно. И чем, спрошу я вас, мне отвечать?
Нечем Базанову было отвечать – ни себе, ни за него, тем более; и, может, именно потому надо было хоть чем-то возразить, хоть бы этим – беспомощным, сам почувствовал: ну, чисто личностного тут и не может быть ответа… только с родовым вместе, продленным в роде твоем и дальше тебя. Смыслообразующее где-то там.
Где-то там – это, значит, нигде!.. И что род, что – род?! Все нас в родовое тянет, как к титьке, – великовозрастных! И что тебе родовое, если уж прямо, без затей? Род есть, пока ты сам есть, не примите за цинизм. А сдохнешь в бореньях с собой и средой – и рода для тебя не станет. Ни субъективно, ни объективно – никак, между нами, атеистами, говоря. Да и что он, народ, без тебя не выживет, не обойдется? Авось жил и жить будет; более того (и пробарабанил пальцами в такт, пропел почти): отряд – не заметил – потери – бойца… Не заметит, да-с, Иван Егорович, и беды большой для него и вины его в том особой нет, на войне как на войне… И все ворчал, будто от раздраженья еще: я о душе его, а он – род… О том, как взрастить-поднять ее и к какому делу определить – в предложенных и крайне хреновых обстоятельствах. Чтоб единственная эта – на фоне всеобщего тварного бессилья – сила ее актуальна была, творила здесь