Слесарь 6. Иннокентий Белов
завтра придется ехать и разбираться с замком баронов-разбойников, встречаться с оставшимися крестьянами, которые с удовольствием примут нового хозяина после своих предыдущих непутевых баронов. Будет ли это баронесса или кто-то из других благородных соседей, им в принципе все равно. Лишь бы не мешали жить и сильно не донимали налогами, а лучше дали оправиться после разрухи и не забирали то немногое последнее, что не успели прогулять бароны.
То есть, придется взваливать на себя силовое сопровождение баронессы, вести сложные переговоры с напыщенными дворянами, которые у себя, на своей земле, с недоумением будут слушать какого-то неизвестного выскочку, приехавшего в благополучное такое место. Совсем бедно одетого и даже без меча на поясе.
Недолго, кстати, станут слушать, если у меня за спиной найдется всего пара воинов, больше из замка народа не заберешь. Против их двух-трех десятков кнехтов.
Даже смешно про такое противостояние думать, силовым путем так ничего не добьешься: только переговоры, уверения в дружбе и добрососедстве, необходимые уступки и все такое прочее.
Готов ли я заниматься всем этим бардаком, строить служивых, ничем мне не обязанных, наезжать на крестьян, разбираться с гораздо более сильными соседями?
И за что? За несколько хороших трахов с баронессой и приличную еду?
Больше ведь ничего не полагается, только это достаточно скромное вознаграждение за постоянный напряг духа и тела, повышенный риск и возможность погибнуть с девяносто девяти процентной вероятностью.
Вряд ли. Я здесь вообще проездом, меня ждут другие серьезные дела.
Но говорить об этом, глядя на прекрасную, все сильнее волнующуюся грудь, придвигающуюся ко мне все ближе, такое красивое и желанное лицо, я предупредительно не стал. И просто раздвинул бедра, выпустил на свободу давно эрегированный член. Который выстрелил, как катапульта, в преддверии торжества плоти и гордо поднял простыню на недосягаемую для конкурентов высоту.
Баронесса все поняла и возлегла на новое белье со мной рядом, задрала повыше подол платья и раздвинула ноги. Показывая всем видом, что мне пора утолить огонь в чреслах, в такой вот миссионерской позе, а дальше послушно и внимательно слушать то, что хотела бы получить она сама.
Это оказалось серьезно наивное желание со стороны прекрасной женщины. Ибо утолив почти мгновенно первый голод, я раздел Делию полностью, что, как я понял по вспыхнувшему румянцем лицу женщины, оказалось не очень прилично. Однако не обращая внимания на робкие попытки полностью обнаженной баронессы прикрыться платьем или простыней, провел ее по всем основным позам, переворачивая женщину и так, и этак, и еще вот так.
Провел эротический ликбез, кончая в нее неимоверно, мысль о том, что мой ребенок останется в этом мире с такой красивой матерью-дворянкой, меня очень возбуждает и не дает оторваться от нежного красивого тела два часа. Закончил я все-таки около окна, последние полчаса охаживая красавицу со стороны спины и любуясь ночным видом