Ветер в сердце. Анна Юрьевна Камская
поднялась температура, и положила сухую теплую ладонь ей на лоб.
– Странно, – сказала она. – Вроде не так горяча, как давеча, а щеки красные, яко свеклой намазали. Как вы себя чувствуете-то, барышня?
– Да хорошо все, – отмахнулась Оля от старухи. – Мысли только разные в голову лезут.
– Да какие там мысли могут быть в вашей бестолковой-то голове?
– Алевтина! – возмутилась Ольга.
Няня уже очень давно жила в их семье и порой позволяла себе отпускать нелицеприятные слова в присутствии молодой княжны. Полянский этого никогда не поощрял, но так уважал старую няню, что редко ей противился. И если в детстве Ольга не обращала внимания на колкости Алевтины, то сейчас их совершенно не принимала, так как считала себя взрослой для таких поучений.
– Не пристало тебе спрашивать у княжны, какие у нее мысли! – отозвалась Оля.
– Как так не пристало? – искренне удивилась Алевтина. – А как же я буду знать, что у вас на уме? Того и гляди глупость какую сотворите, а мне потом перед батюшкой вашим отчитываться.
– Влюбилась я, кажется, – решила признаться Ольга и снова покраснела, опустив черные ресницы.
– Как так влюбилась?! – всплеснула руками Алевтина. – И в кого же, прости Господи?
– В офицера одного. И встречу ему назначила. Но не пришла. Вот не знаю, что он теперь и думает обо мне, – всхлипнула Оля, не поднимая на няню глаз.
Алевтина нахмурилась, присела на краешек кровати рядом с княжной и внимательно на нее посмотрела. Ольга подняла глаза и уставилась на старуху, ожидая хоть каких-нибудь замечаний. Но та продолжала молчать и вглядываться, а когда поняла, что дальше девушка объясняться не желает, тихо сказала:
– Нехорошо это, Оленька. У вас жених есть. Красивый молодец. Глупости вы говорите. Нельзя вот так взять, да и влюбиться в кого ни попадя.
– А он не «кто ни попадя», – передразнила Ольга. – Он хороший очень. Красивый. И глаза у него такие умные-умные.
– Не знаю я, какие у него там глаза, – нетерпеливо высказалась Алевтина и встала с кровати, – но вам лучше забыть такие глупости. А нет, расскажу батюшке, и задаст он вам трепку так, что и думать забудете об офицере вашем.
– Вот еще! Ничего ты никому не скажешь! А если скажешь… я… я… – Оля запнулась, придумывая кару для няни, и как только мысль пришла ей в голову, выложила ее: – Я попрошу папеньку, чтобы он тебя из дома выгнал в деревню. Вот!
– Ах! – ужаснулась Алевтина. – Какая злая, оказывается, барышня в семействе Полянских растет! Няню старую выгнать собралась! И не стыдно вам такие речи-то вести?
Ольга и правда почувствовала себя негодницей, прикрыла глаза ладошками и запричитала:
– А что ты мне делать прикажешь, нянюшка? Если ты мне выбора не оставляешь? Не хочу я за Николя замуж! Он друг мне, и только! Хочу по любви!
Алевтина подошла к девушке, обняла ее, а та прижалась к старухе и зарыдала.
– Ну, полно вам, барышня, слезы лить!