Ген Рафаила. Катя Качур
Она даже сыпала вместо «пожалте» – «сильвупле», как впоследствии Пельтцер в знаменитом захаровском фильме. Артисты смеялись, обнимали ее за плечи, один, самый старший, ущипнул за задницу.
– Ух, уточка моя жирненькая, без мослов! – причмокнул он.
Она не знала, как реагировать. В обычной жизни сочла бы это пошлостью и вмазала обидчику по уху. Сейчас же сально хихикнула и закрыла вспотевшее лицо ладонями.
Три дня Палаша с утра до ночи была с артистами, расселяла их в местном общежитии, заказывала обеды в школьной столовке, водила в оболотовскую общую баню. Ну и, конечно, ежевечерне сидела на представлениях. Ее, в силу важности задания, даже подменяли на уроках. И, конечно, все цокали ей вслед. Вот, Потаповна – с жонглерами и дрессировщиками на одной ноге! А сама Палашка ловила в небесах свое сердце, когда на батуте выступали четверо гимнастов и Натальюшка. Гуттаперчевая девочка взлетала так высоко под рваненький, натянутый над овечьим загоном купол, что у Уточки прерывалось дыхание. Оооооп! – и она делает сальто у всех над головами. Уууух! – и приземляется мячиком ровнехонько на сильные мужские руки. Ооооп – Уууух! Оооп – Уууух!
Как же Палашенька ей завидовала. Никогда в жизни не ловили ее сильные руки, не поддерживали, не страховали. Все приходилось тащить на своем горбу. Даже во сне видела она этот полет, это красно-синее ободранное брезентовое небо, эти красивые ладони гимнастов в мозолях и тальке. Это платьице – блестящее, неоновое, из той же ткани, что и лифчики у пуделей. Просыпалась – и заливала слезами подушку: никогда не будет у нее такого счастья!
В последний вечер перед шоу, когда цирковой начальник вновь щипал ее за гладкие бока, Палашка шепнула ему на ухо:
– Вот бы мне хоть раз попробовать полетать на батуте. Чтобы ввысь – и меня покачали!
– Все сделаем, Уточка, после представления подходи, покачаем тебя, поймаем!
Палаша не верила. Шепнула об этом своей подруге Верке. Верка шепнула всей остальной деревне, в итоге после шоу зрители остались на своих местах как ни в чем не бывало.
Потаповна этого даже не заметила, зашла за кулисы, пошушукалась с акробатами, и они, дружно подхватив ее под локти и колени, вынесли на арену в сопровождении бравурного марша. Вновь зажглись рампы, Палашку закинули на батут. Она, потеряв твердь под ногами, завизжала и инстинктивно начала натягивать узкую учительскую юбку на колени.
– Только чуточку, невысоко, один раз! – залепетала она.
– Не боись, Поленька, дальше неба не улетишь! – подмигнул ей самый симпатичный гимнаст.
Но, видимо, ошибся. Ребята свернули учительницу в клубочек, крикнули «сгруппируйся!» и, оттолкнув от эластичной поверхности, запустили ввысь. Ооооп! Умирая от ужаса и автоматного треска рвущейся напополам юбки, она взлетела и – уууух! – плюхнулась на что-то крайне жесткое и каменное, в секунду наградившее ее попу кровавыми синяками. Ооооп!
«Не надо этих железных