Боюсь тебя любить. Мария Высоцкая
и очень быстро направляется к сливу в раковине. Закручивается волчком, прежде чем совсем исчезнуть.
В голове хаос. Страх. Непонимание.
Что с ним произошло?
Насмешливый ответ про падение, конечно же, ложь.
Вытягиваю руку, едва касаясь пальцами Ванькиного подбородка. Прошибает. Электрический разряд проходит сквозь тело быстрой молнией. Вздрагиваю. Сжимаюсь, плечи тяжелеют, а воздуха с каждой пройденной секундой становится все меньше.
Не знаю, что мною руководит, но я как будто бы чувствую эту боль на себе. Морщусь. Хочу пожалеть? Поддержать?
Смотрю в его глаза и забываю, как дышать. Голова становится тяжелой, подходящих слов тоже не находится. Пространство вокруг теряет четкость.
Нужно принести лед. Спохватываюсь и убираю руку.
Токман никак не реагирует. Даже не моргает. Просто гипнотизирует меня взглядом. Поджимаю пальчики на ногах, облизывая пересохшие губы.
Нужно уйти. Обеспечить себе передышку. Именно это я и делаю.
Открываю морозильную камеру в поисках льда, правда, его здесь, кажется, отродясь не было. Беру кусок замороженного мяса и заворачиваю его в тонкое вафельное полотенце.
Возвращаюсь.
Ваня так и сидит на краю ванны. Как только я появляюсь рядом, опускает взгляд к моим босым ступням.
Сглатываю и незамедлительно вручаю ему полотенце.
– Нужно приложить к переносице, – нервно кусаю губы.
– Спасибо.
Смотрю на его руки со сбитыми костяшками и никак не могу отпустить полотенце. Чувствую легкие прикосновения мужских пальцев к тыльной стороне ладони. Кожу жжет от этих касаний. Отдергиваю руку и начинаю быстренько приглаживать волосы.
– Зачем ты носишь линзы?
Ванька морщится, когда холодненькое мясо соприкасается с разбитой переносицей.
– Что?
Часто моргаю. Терпеть не могу свои уродливые глаза, это нужно сильно постараться, чтобы родиться с таким дефектом. Разноглазая, как собака. Я ношу цветные линзы лет с шестнадцати, они настоящее спасение. Никто не заглядывает тебе в лицо, не задает тупых вопросов и не смотрит как на какую-то невидаль.
Потому что слушать годами одно и то же – настоящая пытка.
Когда я знакомилась с людьми, первое, что их интересовало, это моя гетерохромия. Не то, какой я человек, а то, почему мои радужки разного цвета.
– Это мило. Это не дефект.
– Ты издеваешься, да?
– Нет.
Ванька убирает полотенце и кладет его в раковину. Ополаскивает лицо, а когда выпрямляется, смотрит на мое отражение в зеркале. В глаза смотрит.
Как он не понимает, что не делает сейчас ничего хорошего? Ничего. Только заставляет меня снова чувствовать себя убогой.
Лучше бы он не знал.
– Это только твои заморочки, – продолжает нести весь этот бред.
Злит. Все это очень сильно меня злит.
– Ты ничего обо мне не знаешь.
Отвожу взгляд. Губы подрагивают, еще немного, и я, кажется, расплачусь.
– Дальше сам, – взмахиваю рукой и вылетаю за дверь, плотно прижимаясь к ней спиной по ту сторону.
Зачем