Амбивалентность. Таня Мороз
костюм вам идёт! – Тома примирительно улыбнулась. – Извините, я, наверное, не очень корректна сейчас, но правдива. Я иногда бываю такой наглой! Мне от папы досталась эта черта, а ещё упрямство! Так что вот так!
Антон согласно кивнул:
– Ваши извинения принимаются! Хотя вы правы – я действительно перебрал в тот вечер. В баре напротив вашего дома наливают сладкий виски, и я увлёкся! – он, потянув Тому за руку, развернул её к восточной стороне парка. – Посмотрите туда, пожалуйста. На той стороне улицы, за собором, есть приличный ресторан, я там часто обедаю. У вас есть время сейчас? Прогуляемся?
Тома согласно кивнула.
По дороге они болтали – вернее, болтала Тома, а Антон поддакивал и во всём соглашался, просто получая удовольствие от её общества. Обычно он себе такого не позволял – его манера общения была более агрессивной: не давая спуску собеседнику, он много язвил.
Они зашли в небольшой ресторанчик с претензией на роскошь и исключительность. Дутые молочно-голубые плафоны под муранское стекло нависали над дубовыми столиками в виде облака. Плакаты, коврики советской эпохи, приколоченные прямо к кирпичным стенам заведения, сразу не понравились Томе. Он обратил внимание, как она снисходительно поджала губы. Антон предусмотрительно уступил ей право выбора столика. Тома заняла мягкий диванчик у окна и небрежно бросила сумку рядом с собой, вынуждая Антона сесть напротив.
– По бокалу белого сухого? – предложил Антон. Тома заправила прядь рыжих волос за ухо, сверкнув серёжкой с тремя небольшими бриллиантами. «Неброские с виду, но камешки хорошие», – оценил Антон.
– Да, от вина не откажусь, – взгляд Томы скользнул по его пиджаку, небрежно брошенному на спинку соседнего стула, по крупной руке, крутящей никелированную вилку, часам на запястье, плечу, выглаженному вороту рубашки, пуговице и остановился на гладко выбритом лице. Их глаза встретились.
Антон поразился глубине и цвету её глаз. Тина, тёмно-зелёная, местами уходящая в серость, преломляясь в солнечном свете из окна, высвечивала изумрудную зелень дна. Антон, словно пловец, не раздумывая нырнул щучкой, в восторге собирая крупные жёлтые камни с дна. Совершенно гладкие, они тут же выскальзывали из его пальцев, затягивая глубже и глубже. Антон, словно утопленник, не имеющий возможности всплыть, спастись, перевернулся на спину и через толщу болотной мути рассматривал яркие блики на поверхности воды. Миг это длилось или вечность – он затруднялся ответить, так как Тома отвернулась, читая меню, принесённое официанткой. Антон отложил вилку, кашлянул в кулак, приходя в себя, и наконец обернулся к стоящей у столика девушке с блокнотом в руке.
– Принесите белое полусухое, вот это! – он ткнул пальцем в меню, лежащее перед ним.
Девушка, сделав росчерк в своём блокноте, посмотрела на Тому с завистью и, неожиданно фыркнув, удалилась. Антон действительно часто обедал тут, всегда в одиночестве, оставляя более чем щедрые чаевые. Девочки по очереди строили ему глазки – он поощрял это, говоря им недвусмысленные