Новичкам везет. Эрика Бауэрмайстер
превратилась в теорию о том, как заставить людей покупать что бы то ни было.
«Каждый вечер теперь провожу на табуретке», – подумала Кэролайн, вытаскивая последние книги Джека с самой верхней полки. Зазвенел мобильный телефон – ага, это звонок Кейт. Могла бы и догадаться, последнее время никто не звонит так поздно, даже Брэд. Кэролайн слезла с табуретки и потянулась к телефону.
Кэролайн и Кейт знакомы почти двадцать лет, с тех пор как случайно встретились в кафе. Кейт узнала Кэролайн, та стояла в очереди за кофе и с трудом сдерживала слезы. Детский сад, куда обе водили детей, был прямо за углом. Кэролайн знали все без исключения: расставаясь с матерью, ее сын каждый раз так громко рыдал, что его страдальческие вопли разносились по всему зданию, и даже беззаботные школьники на втором этаже поспешно вешали куртки и, подталкивая друг друга, торопились разойтись по классам. Кэролайн выходила из раздевалки с гордо поднятой головой, но уже у двери на улицу сгибалась пополам.
По сравнению с этим на долю Кейт досталась до смешного простая процедура расставания. Трехлетняя Робин уверенно шла впереди матери, небрежно держа пакет с завтраком в крошечной ручонке, и радостно предвкушала новый день, а вслед за ним и целую жизнь, в которой она станет совсем взрослой, хотя она-то считала, что уже выросла. Робин небрежно целовала мать на прощание и исчезала в волшебном мире, полном разноцветных кубиков, красок и ровесников. А в животе у Кейт оставалась такая пустота, которую, по логике вещей, можно было заполнить только чашкой кофе.
По понедельникам, отведя детей, Кейт и Кэролайн стали встречаться за чашечкой кофе. Понедельник – день тяжелый, после выходных так и жди какой-нибудь катастрофы: то завтрак дома забудешь, то чистую одежду не найдешь, а то и вовсе проспишь. Тем важнее в конце концов добраться до кафе и встретить дружеский взгляд товарища по несчастью.
Они дружат уже много лет, хотя дети пошли в разные школы. Очень важно, что кто-то знает тебя как облупленную, не забудет ни про день рождения, ни про День матери, не то что мужья и дети. И плечо подставит, когда у ребенка проблемы и нужно принять трудное решение. Жена жены – как они в шутку друг друга называли, третья ножка трехногой табуретки, невидимая глазу подпорка многих браков. Когда Кейт разошлась с мужем – Робин только-только пошла в пятый класс, – связь между ними стала еще сильнее. А когда полтора года назад после обычной диспансеризации Кейт позвонила Кэролайн, той хватило трех секунд, чтобы сообразить: что-то случилось.
С тех пор они звонили друг другу раз тысячу, не меньше. Они выработали что-то вроде условного кода. Кейт как-то проговорилась, что устает от звонков знакомых и родных еще сильнее, чем от химиотерапии – каждому хочется во всех подробностях обсудить, как протекает лечение. Пришлось разработать систему. Кэролайн звонила и говорила всего-навсего: «От одного до десяти», и Кейт выбирала число. «Один» – и Кэролайн бросалась к машине и спешила к подруге. «Пять» – расскажи что-нибудь