Чудеса без правил. Книга первая. Хоттабыч вернулся. Александр Воронцов
вот тут – такая встреча…
Итак, если бы мариупольские мачо не форсировали события, наверное, Паша и Маша, погуляв и наговорившись вдоволь, разъехавшись по своим городам, через неделю и не вспомнили бы о той встрече и тех разговорах. По крайней мере, Паша, вернувшись домой, попал в сложный переплёт – его друзей-боксёров, которые занимались после института тем, что вышибали у коммерсантов долги, обвинили в рэкете и посадили в СИЗО. А потом и над самим Ерёминым нависла угроза ареста, хотя он, как говорится, был «не при делах». Но в лихих 90-х органы правопорядка часто сначала стреляли или сажали, а потом разбирались. Кстати, стреляли в те времена много, пули летели с обеих сторон, так что однажды прилетело и Ерёмину. Впрочем, это уже отдельная история.
В общем, пока Паша разруливал ситуацию, пока разговаривал с нужными и авторитетными людьми, ему было не до романтических воспоминаний. И когда он однажды утром достал из почтового ящика письмо из Саратова, то вначале даже не понял – кто это ему вдруг решил написать? И только когда он прочитал имя отправителя, его как будто стукнули по голове пыльным мешком из-за угла: Маша Зайкина! Кстати, позже он узнал, что фамилия у Маши была совсем обычная – Фёдорова. А Зайкина – это была фамилия её бабушки, к которой она сбежала в Саратов. Да-да, именно сбежала. Бросила учёбу в Донецкой музыкальной академии, плюнула на карьеру певицы – ведь она пела в престижном ресторане, и – фьють!
Как Паша узнал из письма, Маша жила у своей бабушки в Саратове. И жила достаточно бедно. Она, естественно, впрямую это не написала, но в нескольких фразах, описывая свой быт, проговорилась о каких-то «копушечках», которые копит на необходимые вещи. Позже Ерёмин узнал о причинах, которые побудили Машу сбежать из родного Мариуполя. Не последней такой причиной стал и тот самый Дима, который считал себя Машиным женихом. Наверное, были и другие причины, но главное было не в этом – Паша просто был счастлив получать от Маши письма. И писать ответные. У них начался эдакий эпистолярный роман. Точнее, их крымский роман продолжился и вспыхнул с новой силой. Паше в то время, как никогда, нужен был понимающий и говорящий с ним на одном языке друг, соратник и… Паша даже сам не понимал, кем для него была Маша. Она просто стала для него и другом, и Музой, и глотком свежего воздуха. А, если сказать точнее – заполнила в его сердце ту пустоту, которую он давно носил в своём сердце и заполнял её новыми песнями и стихами. Но все эти песни и стихи были только суррогатом, неким заменителем того чувства, которое он испытал когда-то и которое так безвозвратно сгорело вместе с Леной. И вот только когда в его жизни появилась Маша, он понял, что Лена – это была только прелюдия. Только старт на дороге, по который он шёл все эти годы. И вот, наконец, пришёл!
Они переписывались почти полгода, начав суровой зимой, когда, казалось, всем не до каких-то там тёплых чувств. И оба радовались каждому новому письму. В своих письмах и Маша, и Паша продолжали откровенно говорить друг-другу о том, что их волнует в жизни