Преследуя Аделин. Х. Д. Карлтон
возьми, хорошо, что я не стала шпионом. На работе я бы так и умерла.
Я поспешно подхожу к ящику для столовых приборов, открываю его и сжимаю в руке разделочный нож. Держать его начинает уже превращаться в ежедневную рутину, и мне это надоедает.
Я не останавливаюсь, чтобы подумать о том, что делаю. Подхожу к лестнице, нашариваю перила и тихо поднимаюсь по ступенькам. В голове мелькает название фильма ужасов, который бы сняли по мотивам моей жизни.
Идя по коридору, я заглядываю во все открытые комнаты, держа нож перед собой. Коридор на втором этаже длинный и широкий, на пять спален.
Я как раз выхожу из одной из них, когда слышу глухой стук. Похоже, из моей комнаты.
Затаив дыхание, крадусь на цыпочках.
Ни хрена не понимаю, как балерины все время делают это.
Дверь в мою спальню закрыта. Адреналин неуклонно поступает в мою кровь, как будто в вену вводят героин.
Я ее не закрывала.
Я стою за дверью и пялюсь на нее так, словно у нее должно вырасти лицо, чтобы предупредить меня о том, что прячется внутри. Сейчас это было бы очень кстати.
Потому что не знать, что я обнаружу по ту сторону, – это самое страшное. Именно это заставляет мое сердце неистово колотиться в груди и сдавливает легкие.
Неужели я открою дверь и увижу тень из моих кошмаров? Он копается в моих вещах?
Мои глаза расширяются от осознания того, что этот больной ублюдок может рыться в ящике с моим нижним бельем. Эта мысль обрушивает на меня цунами гнева, и, прежде чем я успеваю подумать о последствиях, врываюсь в спальню.
Внутри никого нет.
Я мечусь по комнате, проверяя каждый угол, прежде чем выйти на балкон. Никого.
Моя грудь тяжело вздымается, пока я оглядываю комнату, пытаясь понять, где бы мог спрятаться незваный гость. Мой взгляд останавливается на шкафу.
Я бросаюсь к нему и с такой силой распахиваю дверь, что она едва не слетает с петель. Моя рука рыщет среди одежды, ища кого-то, кого здесь нет.
Но я точно знаю, что что-то слышала.
У меня перехватывает дыхание, когда я поворачиваюсь, и мой взгляд скользит по кровати, заставляя меня отступить назад. Прямо под кроватью лежит дневник Джиджи – он на полу и он раскрыт.
Наверное, он и был источником того стука, но как он, черт подери, упал? Моя кровь застывает, когда я смотрю на тумбочку и вижу, что дневник, который я читаю, все еще там.
Два остальных дневника Джиджи я убрала в тумбочку, пока не доберусь до них. Так как же один из них оказался на полу?
Окинув комнату еще одним недоверчим взглядом, я поднимаю книгу и пробегаю глазами по странице, которая была открыта. Я замираю, вчитываясь в слова.
Судя по датам, это последний ее дневник, который она вела перед своей смертью. Все книги охватывают двухлетний период. Джиджи умерла 20 мая 1946 года. На открытой странице запись за два дня до ее убийства – 18 мая. Она пишет, что боится, но не говорит, кого. То, что она испытывает страх, очевидно. Мое сердце колотится сильнее, когда я проглатываю