Весьма вероятные приключения Морского Конька и его невозможной команды. Екатерина Гопенко
что нет ничего страшнее вот такой непроницаемой белизны и испуганного голоса твоего друга – вскрикнувшего и замолчавшего. Чистый, абсолютный ужас, от которого можно поседеть за четыре минуты.
А потом они услышали, как чиркает спичка – раз, другой, третий. И как Мануш ругается по-испански. Трубка никак не раскуривалась, и спичка догорела до самого основания, коротко цапнув его за пальцы.
– Коробка с письмами пропала! – слова его звучали невнятно, будто он говорил, не выпуская мундштука изо рта и засунув обе руки в карманы в поисках новых спичек.
И это, действительно, было так. Коробка, в которую с началом непогоды бросили все исписанные листы, которую надёжно закрыли – чтобы дождь не испортил бумагу. Коробка, которой доверили все самые сокровенные слова – в поднявшейся суматохе так и осталась стоять у основания грот-мачты. Где её и смыло в море.
Прощайте, хорошие и добрые слова. Пока-пока, дружеские шутки на грани приличия. До свидания, признания и откровения. Теперь только рыбам вас читать на дне морском.
А туман вдруг задвигался. За кормой – медленно, будто кто-то лениво перемешивает ту самую манную кашу огромной ложкой. А вот перед носом – быстро-быстро. Будто бесшумный ветер сносил в сторону плотную пелену.
– Вы слышите? – некоторые время Сэм был уверен, что ему просто кажется. Протяжные звуки – будто играет флейта. Или вибрирует струна. Звуки то взлетали вверх, похожие на птичий щебет, то падали вниз, будто архангел Гавриил примеривался к трубам судного дня. Они складывались в мелодию, складывались в слова. В мелодию – холодную и медленную, как изгибы перламутра. Как лунный свет, разлитый по серебряным кубкам.
Беспечный Танцор и Мануш слышали. Слышали песню, летящую над водой. Древнюю, как океан. И ещё слова. Слова складывались в истории. В откровения. В обещания.
– Я знаю эту историю! – Мануш завертелся на месте, пытаясь разглядеть, откуда доносятся звуки. – Это из моего письма! Черт побери! Я только сегодня её вспоминал!
Всё так. Все трое стояли у рулевого колеса и испуганно смотрели друг на друга. А потом туман перед носом «Морского конька» расступился, и корабль медленно остановился. Сам собой.
На открывшемся перед моряками клочке воды была скала. Обыкновенная серая скала – ничем не примечательная, чуть меньше маленькой гостиной, чуть больше большого чулана. На скале сидела обычная ундина.
Она совсем не походила на картинки из детских книг – ни чешуи, ни хвоста, ни острых зубов. У неё была белоснежная, почти прозрачная кожа с голубыми ручейками вен. Гипнотические лунные глаза – тёмные и весёлые. Пепельные гладкие волосы. И длинное, до пят, платье цвета морской волны.
– Это морская дева, – сказал Мануш.
– Это никса, – сказал Беспечный Танцор.
– Это катастрофа, – сказал Сэм.
А ундина ничего не сказала. Она на них даже не смотрела. В руках у неё был гребень, которым