Расстрел «Белого дома». Черный Октябрь 1993 года. Александр Островский
когда казалось достаточно одной искры, чтобы воспламенить возбужденный, ждущий “важного сообщения” народ, из громкоговорителей “Трудовой Москвы” зазвучали, заглушая трансляцию митинга, слова этого “важного сообщения”: “Товарищи! Только что, группа офицеров захватила Главный штаб объединенного командования СНГ!” Сообщение передавалось хорошо поставленным голосом, с нарастающим пафосом, явно имитируя официальные сообщения Информбюро, которые зачитывал диктор Левитан в последние годы Великой Отечественной войны». Этим диктором был Б. М. Гунько[858].
«Площадь, – вспоминал этот момент Б. М. Гунько, – взрывается могучим „Ура!“, а я после краткой паузы продолжаю: „Это дает возможность передать всем воинским частям приказ о немедленной вооруженной поддержке Съезда народных депутатов и защите нашей Конституции“. После этих слов крики „Ура!“ подобно громовым раскатам многократно сотрясают площадь. Я вижу радостные лица. Люди обнимают друг друга. У некоторых на глазах слезы счастья… Но дальше – самое главное и самое неприятное. Я объявляю: „Дорогие товарищи! Союз офицеров просит часть участников митинга срочно переместиться для оказания поддержки в район штаба“»[859].
По воспоминаниям Ю. И. Хабарова, «площадь буквально вся пришла в движение…, возбуждение людей не поддается описанию. Впервые… забрезжила победа!… скорее в район метро “Аэропорт”. А на балконе мечется, именно мечется генерал-лейтенант Титов М. Г., призывает, умоляет всех остаться на своих местах»[860].
И тут до собравшихся начинает доходить смысл сделанного объявления. «В толпе возникает какой-то невнятный гул, – читаем мы в воспоминаниях Б. М. Гунько, – он нарастает, и вот уже совершенно отчетливо слышны те самые гневные слова, которых я ожидал: „Это – провокатор! Товарищи! Я его знаю! Это агент ЦРУ! Сионист! Я его видел у американского посольства!“ И вот после двух – трех минут абстрактных проклятий уже выкрикивается и руководство к действию: „Бить его! Бей провокатора!“»[861].
Только после этого к микрофону подошел В. И. Анпилов. Когда он «объявил снизу о том, что группа Станислава Терехова пошла на штурм штаба армий СНГ и просит помощи, сверху, от микрофонов установки на балконе Верховного Совета, генерал Титов закричал: «Провокация!» «Буквально через несколько минут…, – пишет лидер «Трудовой России», – меня скрутили и готовы были четвертовать на месте за клевету на своего командира офицеры Терехова. С трудом уговорил их подняться вместе к генералу Ачалову, чтобы выяснить, по чьей инициативе действовал их командир. Навстречу нам из лифта вышел подполковник Черновил (правильнее – Е. А. Чернобривко – А.О.), и на мой вопрос: «Кто просил объявить о начале штурма штаба СНГ?» – он, потупив глаза, честно ответил: «Терехов!» Офицеры, заломившие мне руки за спину, опешили и отпрянули от меня»[862].
С. Н. Терехов признал факт подобного разговора с В. И. Анпиловым и уточнил, что он состоялся примерно в 15–20 минут девятого, «минут за пять»
Из свидетельских показаний и других материалов, собранных Комиссией Государственной Думы… (воспоминания Ю. И. Хабарова) // Портал «Русское воскресение».
Гунько Б. М. Великое стояние // Дуэль. 1999. №.39.
Из свидетельских показаний и других материалов, собранных Комиссией Государственной Думы… (воспоминания Ю. И. Хабарова) // Портал «Русское воскресение».
Гунько Б. М. Великое стояние // Дуэль. 1999. №.39.
В. И. Анпилов: Наша борьба. С. 121–122.