Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки. Юрий Колесников
отношений с прибалтийскими странами я ограничился заявлением, что никакого столкновения германо-русских интересов из-за всех этих вопросов не возникнет. Более того, урегулирование украинского вопроса показало, что мы не стремимся ни к чему, что угрожало бы советским интересам.
5. Произошло довольно серьёзное обсуждение вопроса: почему национал-социализм проявлял враждебность к СССР в области внешней политики. Антагонизм национал-социализма естественно вытекал из борьбы против Коммунистической партии Германии, которая зависела от Москвы и была лишь орудием Коминтерна. Борьба против Коммунистической партии Германии давно закончилась. Коммунизм искоренен в Германии. Значение Коминтерна оказалось перекрыто. Политбюро теперь проводит совершенно другую политику, чем в то время, когда доминировал Коминтерн.
Слияние большевизма с национальной историей России, которое выразилось в прославлении великих деятелей и деяний России (празднование годовщины битвы под Полтавой, чествование Петра Первого, битвы на Чудском озере, Александра Невского), действительно изменило международное лицо большевизма, как мы это видим, особенно когда Сталин отложил «мировую революцию» на неопределённый срок. При таком сочетании дел мы увидели теперь возможности, которые не видели раньше, при условии, что не делалось бы попыток ни в какой форме распространять коммунистическую пропаганду в Германии.
6. В конце Астахов подчеркнул, насколько эта беседа была ценной для него. Он доложит о ней в Москву и надеется, что она принесет там определённые результаты в последующем развитии событий.
7. С нашей точки зрения, заслуживающим внимание успехом можно считать тот факт, что Москва после ряда месяцев переговоров с Англией до сих пор остаётся неуверенной относительно того, что же она должна в конечном счёте предпринять.
Шнурре».
Идеологический момент, как видно, не очень связывал Советское руководство при выработке нового курса на советско-германское сближение и даже не мешал согласиться с германскими притязаниями на чужие территории, надеясь на получение аналогичных дивидендов и для себя.
Особо прельщало именно высказывание представителя МИДа Германии, где он коснулся того, что «во всей зоне от Балтийского моря до Чёрного и до Дальнего Востока не существует между обеими странами спорных проблем, которые исключали бы возможность таких отношений», и что «несмотря на всю разницу в мировоззрении, в идеологии Германии, Италии и Советского Союза есть единое общее: оппозиция капиталистическим демократиям, так как ни мы, ни Италия не имеем якобы ничего общего с капитализмом Запада.
На генсека Сталина особое впечатление произвело высказывание немца о том, что показалось бы довольно парадоксальным, если бы Советский Союз как социалистическое государство был бы на стороне западных демократий. Всё это казалось настолько убедительным, настолько подкупающим, настолько ему душевно близким, что определило весь ход