Латы для птенцов. Анастасия Стрельцова
Даниил. Добро пожаловать в конец времен.
– Всех на счетчик, – проворчал Багор и грузно повалился на землю, отключаясь.
Ничего не чувствовать, скользить сознанием по стенам своей темницы, изредка едва ощущать прикосновение внешнего мира. Порой легкая дрожь или щекотка фантомно напоминали о себе в ее мыслях. Тела не было. Тело умерло. Тело не принадлежало ей. Она в пелевинской[2] банке, заметьте – бесплатно. Кто-то заплатил за этот таер.
Мэри-мать – именно так, и никак иначе – понимала, что не может уснуть или забыться, хотя иногда ей снились размытые, словно изъеденные молью сны, в которых она бежала за кем-то. Ее сознание существовало внутри темного закрытого пространства, не чувствуя ни тепла, ни холода, ни боли, ни времени… Ничего: сосуда нет, а сознание есть. «Что ты сделал, чертов гений?» Он не дал ей умереть, но не знал, как воскресить.
Настало время для исследования собственной души. Душа полна страданий – это не совсем верное представление о бесплотном духе. Душа скорее склонна к вечным диалогам, а ничто не может извести человеческое сознание до полного истощения и отвращения к самому себе, как эти бесконечные беседы.
Мэри-мать не могла ни смеяться, ни плакать. Она лишь ждала чуда избавления. Дни шли в бесконечных воспоминаниях. Раздражало отсутствие снов. Она могла бы в них немного переключиться. Она мысленно орала, думая, что так сможет пробудиться, но теряла несуществующую энергию, в бессильной злобе повторяя:
– Отпусти! Ричард, отпусти меня!..
Однажды, в приступе отчаяния, она ощутила что-то теплое. Кажется, мертвого лица касались человеческие пальцы.
– Такая красивая… Я найду способ вернуть тебя. Ты же хочешь увидеть малышку? – донесся тихий шепот, и снова все исчезло.
– Малышку? – Мэри-мать почувствовала подобие озноба, словно мысли затрепетали на ледяном ветру.
Как же так вышло, как так все повернулось, что она оставила ее? С ней все в порядке? Кто стал ей мамой? Кто выкормил крошечное розовое тельце? Теперь она вспомнила, и с этим ярким последним воспоминанием о своей телесной жизни она получила новую идею: раз Господь не отнял у нее разум, воспоминания и силы мыслить, значит, надо учиться жить с ограничениями. Ведь если теряет человек руки-ноги, зрение и слух, он приспосабливается к такой жизни. Она потеряла полностью тело, значит, теперь ее жизнь такая.
Пара месяцев ушли на воспоминания о прочитанных когда-либо книгах по саморазвитию. Мэри-мать, сменив гнев на милость, начала медитировать, одновременно осознавая, что без тела такие практики – полное издевательство над Буддой.
Вот же оно, просветление, ни боли, ни горечи – медитируй и радуйся. Мэри-мать начала нащупывать лазейки тонкими щупальцами, словно безглазая медуза, выбираясь из своего заточения. Ее сознание скользило по стенам саркофага. Она не знала, как ей освободиться, но точно знала, что должна вернуться в начало.
– Мэри! Ты слышишь меня!
Черт!
Черт!
Черт!
Она ясно услышала голос Ричарда, словно
В романе Виктора Пелевина «Трансгуманизм INC» люди после смерти (при условии проплаченного контракта) имели возможность пребывать в неком цифровом пространстве. Мозг помещался в банку, в зависимости от бюджета были уровни прокачки, таеры, определяющие ту инореальность, в которой они теперь существовали.