Под южными небесами. Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Биарриц и Мадрид. Николай Лейкин
Вот после коньяку, пожалуй, можно закусить какой-нибудь конфетиной.
Он выпил вместе с доктором по рюмке коньяку и только стал жевать шоколадную лепешку, как увидал, что с дальнего стола ему кивает Оглотков. На этот раз Оглотков был в смокинге и в черном цилиндре. Он тотчас же подошел к супругам Ивановым, которые за неимением свободного столика должны были стоять, и предложил свое место за столиком Глафире Семеновне. За столиком сидела жена Оглоткова – молодая дама, с круглым купеческим лицом, блондинка, совершенно без бровей и вся в белом.
– Супруга моя Анфиса Терентьевна… Мадам Иванова… – тотчас же отрекомендовал Оглотков дам. – Николай Иваныч Иванов, наш петербургский коммерсант.
Познакомился с Оглотковым и доктор Потрашов. Мужчины окружили сидевших за столиком дам. Оглотков жевал тарталетки с пюре из абрикосов и говорил:
– Наешься вот перед обедом этой разной сладкой дряни, а потом за обедом ничего в горло не идет.
– Так зачем же есть-то? – сказал доктор.
Оглотков развел руками.
– Так здесь принято среди высшего общества. Назвался груздем, так полезай в кузов. Не побываешь у Миремона, и уж чего-то не хватает.
– Выпили бы чашку кофе, вместо того чтоб есть пирожки, – посоветовал доктор. – Кофе не отнимает аппетита.
– Сейчас чай пили по-английски. После концерта у нас был «файф-о-клок». У нас здесь английский регулятор.
– То есть как это? Какой регулятор? – недоумевал доктор.
– Тьфу ты, регулятор! – плюнул Оглотков. – И я-то: регулятор! Режим… Английский режим… Мы здесь все по-английски… от доски до доски… Вот завтра в десять утра на игру в мяч приглашен я в здешний английский клуб. Игра-то уж очень мудрено называется, так что боюсь ее и называть, чтобы не провраться.
– Лаун-теннис? – подсказал доктор.
– Вот-вот… Лаун-теннис… С лордом одним завтра играть буду… с настоящим лордом… Потом из египетского посольства один будет… – похвастался Оглотков.
А мадам Оглоткова щурила в это время свои и без того маленькие заплывшие сальцем глазки и рассказывала Глафире Семеновне о концерте классической музыки, на котором она была час тому назад.
– Это восторг! Это восторг что такое! – говорила она. – Бах… Берлиоз… Мендельсон… Ах, как жалко, мадам Иванова, что вы не были на этом концерте! Это буквально упоение… Я закрыла глаза и чувствую, что уношусь под небеса. Впрочем, в следующий понедельник будет второй такой же концерт, и я советую вам побывать. Валер! – обратилась она к мужу. – Нам, мон шер, пора ехать. И так уж темнеет, а надо еще прокатиться по Рю де Руа. Я обещала встретиться с графиней Клервиль. Она будет верхом и с ней этот турок… Как его?.. Вы знаете, мадам, здесь есть турок, который прекрасно говорит по-русски… Ага-Магмет.
– Позвольте… Да он вовсе и не турок, а жид… – заметил доктор. – Одесский жид… Комиссионер по пшенице. Я его отлично знаю.
– Не знаю. Его здесь все считают за турка, – отвечала мадам Оглоткова и стала прощаться с Ивановыми. – Надеюсь сегодня встретиться в казино. Сегодня там маленький