Брошенная колония – 3. Ветер гонит пепел. Кирилл Шарапов
от припаркованного Голема голос волшебницы. – Смотрю, Фарат тебя все же подлатал.
– С чего такая мстительность? – удивился егерь.
– Видок, ты снова пытался меня убить, – нервно и немного зло заметила магичка. – Ты позволил нежити взять себя под контроль, на мягкое воздействие ты даже не отреагировал, пришлось глушить в полную силу. Давай позавтракаем, и собираться пора.
– Надо Марию позвать.
– Не надо, – покачала головой Кира, – она больше не нуждается в пище. Я сожгла тело, а пепел закопала.
Игнат озадаченно посмотрел на Басаргину, ожидая, что та улыбнется и скажет «шутка», но девушка просто стояла в одной блузке, с флягой в руках, губы она плотно сжала, словно старалась сдержать злость то ли на себя, то ли на него.
– И как это вышло?
– Да просто. Мы с тобой – два идиота, понадеялись, что девочка под защитой, амулет себе сделала, а он его ломанул на раз, и два часа, что прятался в руинах, перекраивал сознание. Когда я тебя вырубила и просто спалила дом вместе с таварью, она меня и атаковала. Полузаконченное умертвие, она под его диктатом вскрыла себе вены и вытащила сердце. А он ее поддерживал все это время.
– Как же это Фарат ничего не увидел? – озадачился Игнат.
– Это моя вина: я поставила щит от тварей и духов. По идее, кукловод даже не должен был увидеть Марию: Фарат же ее не видел. Только не учла, что кукловод – это нежить, он его прошел, даже не разрушая, очень сильный был. Я потом посмотрела его трапезную, он месяцами копил силу, поэтому я и ударила в него со всей мощи огненным шквалом – видишь, что от дома осталось?
Игнат взглянул в указанном направлении: от крепкого бревенчатого дома остались только угли, ни одного куска больше вытянутой руки. От пепелища до сих пор несло жаром, а кое-где поднимался дым.
– Полей, – попросил он, подойдя к магичке. – Подставили мы девчонку эту, жалко ее.
– Ты меня чуть на тот свет не спровадил. Если бы я не учуяла, что ты уже не ты, получила бы ножом под ребра. Забудь о ней. Жалко, конечно, но всех спасти нельзя. И если уж честно, она должна была погибнуть еще вчера, в Югорске. От судьбы не уйдешь.
Игнат умылся ледяной водой – похоже, Кира не поленилась и сходила к роднику. Потом они молча завтракали, каждый думал о чем-то своем. Егерь – о том, что нежити становилось все больше и больше. Помнится, когда он беседовал со Свеном ночью, перед тем как спуститься в тот проклятый подвал, тогда он сказал импресарио, что нежить – большая редкость. И словно в насмешку постоянно стал с ней сталкиваться. Причем не с почти безобидными призраками, привязанными к месту или вещи, а с самыми что ни на есть лютыми – марг, пэри, вот теперь кукловод. Девушку, конечно, жалко, но Русалка права – от судьбы не уйдешь, правда, наверное, ее участь оказалась страшнее.
– Какой план? – спросила Кира. – Сразу скажу – я устала, резерв на половине, два прыжка осилю, потом свалюсь.
– То место, в которое нам надо, в двух тысячах километров от нас. Я уже понял, что оптимальная дистанция для прыжка – двести.
– Ага, держи карман шире, – усмехнулась Кира, – я тебя