Выжига, или Золотое руно судьбы. АНОНИМУС
вещи Каминьского. Спустя полминуты он, кажется, нашел, что искал, – немецкий хромированный самозарядный вальтер на восемь патронов. Проверил магазин, улыбнулся, сунул пистолет в карман и, пригнувшись, скользнул к выходу.
Вынырнул из землянки в утреннюю полумглу и замер, словно окаменел. Три человека в польской военной форме, но без знаков различия окружили землянку, стволы их автоматов глядели на незваного гостя. Правда, у него теперь было целых два пистолета – его собственный и Каминьского. Однако пистолеты, во-первых, надо было еще выхватить, а во-вторых, не затем он сюда пришел, чтобы воевать с польскими партизанами.
– Здорово, ребята! – негромко сказал человек по имени Анджей. Потом, не дожидаясь команды, выпрямился и поднял руки вверх. Но поднял невысоко, не выше головы, как бы говоря, что это все не всерьез, для проформы, потому что нет между ними и быть не может никаких недоразумений.
– Русский? – спросил высокий боец с рыжими торчащими вихрами. Говорил он по-русски неплохо, вот только многие слова ударял на предпоследний слог, как в польском. – Звание, фамилия, имя?
– Старший лейтенант Мазур, Анджей Иванович, – отвечал незваный гость, слегка переделав свое русское имя на понятный полякам лад.
Рыжий кивнул. Стоявший рядом коренастый поляк быстро обыскал лазутчика с ног до головы. Вытащил сначала наган Мазура, а потом и вальтер, который тот позаимствовал у Каминьского. Покрутил его в руках, сказал что-то непонятное, бросил рыжему.
Тот поймал пистолет, лицо его побелело от ярости.
– Если ты, курва, убил командира… – зарычал тот на Мазура.
– Да жив ваш командир, что ему сделается, – с досадой перебил его старший лейтенант. – Только болен сильно, в жару мечется. Вы бы ему аспирина дали, что ли… Есть у вас аспирин?
На вопрос этот риторический никто ему не ответил. Третий боец, горбоносый статный красавец, быстро нырнул в командирскую землянку. Мазур незаметно скосил глаза, пытаясь понять, есть ли поблизости еще партизаны, кроме этих трех. Если в зоне видимости только они, можно, в конце концов, прыгнуть в ближние кусты, перекатиться под их прикрытием, задать стрекача… Партизаны тут, в лесу, на птичьих правах, кругом немчура, вряд ли они станут палить вслед, рискуя себя выдать.
Горбоносый высунулся из землянки, сказал что-то успокаивающее. Рыжий немного расслабился, пальцы его, побелевшие от напряжения, перестали сжимать с такой силой автомат. Неожиданно горбоносый, стоявший за спиной у лейтенанта, выкрутил ему руки и свел их вместе за спиной так, что тот охнул и согнулся. Тут же подскочил коренастый и сноровисто обмотал старлею руки веревкой.
– Пойдем, лейтенант, поговорим, – сказал рыжий. Судя по начальственной манере, был он заместителем командира или чем-то в этом же роде.
Идти оказалось недалеко, метров десять – до ближайшей землянки.
В землянку заводить его не стали, просто посадили на пень, который оказался неровным и влажным от росы. Жаловаться, впрочем, не приходилось, мокрая задница в этих обстоятельствах – меньшее