Женщина в православии. Церковное право и российская практика. Елена Белякова
становления капитализма»22.
Н. Л. Пушкарева отмечала, что вопрос о том, почему и как изменилось положение женщины в русском обществе в XVI в., для историографии является нерешенным. Нормы отношения к женщине, фиксируемые «Домостроем», появление «теремных затворниц» – все это неизбежно ставит перед исследователями вопрос: новые это явления в истории культуры или это следствие тех тенденций, которые уже имелись в русской культуре.
Размышления И. Е. Забелина на эту тему, автора наиболее обстоятельного исследования о женщине в допетровской Руси, тоже не лишены противоречия. С одной стороны, он не может не заметить, что терем не был перенесен из Византии в первое время принятия христианства, но считает, что была принесена идея: «Всякая идея неизменно и неминуемо рождает свой плод, создает себе свою форму. Терем, по крайней мере в Русской земле, был плодом постнической идеи, действие которой, и в довольно сильных чертах, обнаруживается в нашем древнем обществе очень рано. Монашеский идеал в княжеском роде является господствующим уже при внуках св. Владимира, и первыми его подвижниками являются девицы, дочери Всеволода и сестры Мономаха, Янка (Анна) и Евпраксия»23. Характеристика устройства древнерусской семьи также противоречива: с одной стороны, И. Е. Забелин отмечает ведущую роль женщины в доме и ее решающую роль при создании из дома монастыря. С другой – роль игумена в этом монастыре «Домострой» отводит главе семейства. И. Е. Забелин не видит в этом проблемы: «Если древнейший Домострой, обращаясь к мужчине, главе дома, указывал ему идеал игумена, говоря: вы есте игумени во своих домах; то здесь, вместе с указанием домашнего идеала, определяется идеал повелевающей власти. Воплощение же этого идеала, в самой его действительности, во всех его нравственных и формальных подробностях, все-таки главным образом лежало на женщине; ее мыслею, ее душею он приводился в дело, ее постоянною заботой он неизменно поддерживался… Мы хотим сказать, что монастырский устрой домашней жизни выработался многовековою нравственною деятельностью женской личности, конечно при постоянном и непрестанном воздействии поучения, которое проповедовал исключительно только мужчина»24. Однако нельзя не заметить, что перенесение монастырских черт в домашний быт в русской культуре приводило в XVI в. к дальнейшему отстранению женщины от сферы сакрального: даже посещение церкви для нее становилось не обязательным.
С возрастающим интересом в XVI в. к магии и волшебству25 актуальными становятся для культуры и представления о женщине как о существе опасном, способном навести порчу и причинить вред мужчине. Культурологи и этнографы, как правило, рассматривают эти явления как устойчивые в культуре и не ставят вопроса об изменениях форм религиозного сознания, хотя для современных историков Церкви это изменение уже становится темой для изучения26.
Развитие имущественных отношений в семье в Московской Руси имело не прямолинейный характер: с одной стороны,