Дитя Эльфа и Погремушки. Ксения Корнилова
просто сном, далеким и нереальным, и поэтому – печальным.
Захотелось подняться с кровати и умыться, но сил не осталось. Боль, еще пульсирующая в теле, немного поутихла, и глаза сами собой закрывались, затягивая в царство бесконечности и тьмы. Тэд что-то говорил, старался выглядеть остроумным, шутил. Много жестикулировал, снес вазу с загнивающими цветами, суетливо вытирал разлитую воду, вдруг выбежал за дверь, чтобы позвать на помощь.
Но мне не нужна была помощь. Хотелось одного – чтобы меня оставили в покое.
Запах гнилой воды стал нестерпимым и не давал уснуть. Во рту пересохло, с потрескавшихся губ снова сорвалась ярка-алая капля и расплылась на белой ткани. От нечего делать я начала разглядывать замысловатый узор, нарисованный моей кровью: нечеткий полукруг, буква V в центре, выходящая за пределы полукруга, справа от нее две точки, слева: точка, точка, тире, точка. Символ показался смутно знакомым. В памяти начали всплывать эскизы, отрисованные мной по желанию клиентов перед нанесением татуировки.
Мне нравилось это занятие. Оно отражало мою любовь к рисованию и стремление разгадать символы, коими изобиловала реальность. Дракона, например, просил наколоть тот, кто мечтал о власти, силе и мудрости. Ласточку – любители свободы, удачи и молодости. Но приходили и люди с необъяснимыми магическими знаками, многие из которых имели смысл только для того, кто просил навсегда впечатать их себе под кожу. Однако больше всего привлекало запретное желание поддаться искушению и выбить что-нибудь на запястье или на плече – чуть выше ключицы, – так страдающий ожирением тянется к кондитерской лавке. Так алкоголик заглядывается на бутылки спиртного. Так ребенок непременно, во что бы то ни стало, стремится получить запретное. Именно потому что нельзя.
Усталость оказалась сильнее боли, ярче затхлого запаха воды и громче бормочущих звуков вокруг. Так и не вспомнив, где видела таинственный символ, нарисованный моей кровью, разлетевшейся из израненного трубкой для вентиляции легких горла, я провалилась в сон.
***
В больнице пришлось задержаться. Врачи ходили на цыпочках вокруг, толком ничего не объясняя, а молодые медсестрички старательно обходили мою палату стороной. История странного падения с моста действительно завораживала – упав с высоты пятого этажа, я отделалась легким испугом, парой дней в коме и синяками, которые на моей белоснежной коже, не тронутой солнцем, смотрелись особенно пугающе. Если бы не сотрясение, меня, очевидно, отправили бы домой гораздо раньше, но, очевидно, что-то настораживало в черно-белых снимках, снятых с моего уставшего мозга.
Но я ничего не чувствовала. Точнее, ничего необычного. Все так же ломило тело, слезились глаза из-за яркого больничного света, и поэтому Тэд принес первые попавшиеся темные очки, какие нашел в магазинчике недалеко от больницы. Его мучила совесть, или он действительно запал на странную бледнокожую девушку с абсолютно белыми волосами, ресницами и бровями, голубые глаза которой на свету окрашивались