Прощайте и здравствуйте, кони!. Борис Александрович Алмазов
вот при чем.
Этот человек был словно соткан из талантов и противоречий. Кутила, драчун, он вдруг оказывался великолепным семьянином и нежнейшим отцом. Бесстрашный, отчаянный рубака и задира был тончайшим, иезуитски изощренным дипломатом. Хлебосол, мот и транжира, через чьи руки прошли миллионы, оказывается, рачительным и даже скуповатым хозяином. А нам он дорог потому, что в одиночку сделал «то, что на протяжении двухсот лет делала вся английская нация». Он стал самым образованным и самым талантливым по тем временам коневодом, он заложил основы русского научного коннозаводства, создал новый тип – не породу, а целый тип лошадей. Именно поэтому имя его увековечено в одном из прекраснейших созданий коневодства – в орловском рысаке.
Граф постоянно учился, много читал. «За иную книгу, – пишут современники, – платил по тысяче рублей». Это в те времена, когда крестьянская лошадь стоила «два рубли с полтиною». С неукротимой своей энергией он объездил крупнейшие конные заводы Европы. И все ценное перенимал, скупал, выменивал… Он создавал коня будущего для России. Из своего конного завода он не разбазаривал конный материал, потому что считал работу незаконченной. Своих же конюхов, ветеринаров, коневодов умел не только обучить, но и единомышленниками сделать. Коневодство – такая область, где человек должен думать, как в шахматах, на много ходов вперед, и Орлов это умел.
За 60 тысяч рублей он купил арабского жеребца Сметанку. От скрещивания маленького сухого араба с ширококостной длинной датской лошадью получился Полкан I, унаследовавший достоинства отца и матери. Однако Орлов остался недоволен – он считал, что в беге коня нет легкости, свободы. Пойдите на современный ипподром, посмотрите на летящий бег рысака – вот чего добивался Орлов, вот что он предвидел, а ведь в его пору кони так не бегали!
К тому, что нашел коневод в Полкане, он прилил кровь голландских рысистых лошадей. Барс I привел в изумление современников. Огромная, сухая и вместе с тем очень легкая в беге лошадь могла удовлетворить любой взыскательный вкус, но не Орлова. Мало свободы движений – и он скрестил Барса с арабской породой, с чистокровной английской лошадью… Наконец, в результате тридцатидвухлетней работы был получен Лебедь I, чье потомство отличалось лучшими качествами орловской породы.
Английский путешественник восторженно писал, что орловский рысак—это «непревзойденный арабский скакун, на которого мы смотрим сквозь увеличительное стекло». Орлов работал над созданием породы, которая годилась бы «и в оглобли, и под седло», чтобы она могла служить и воину, и пахарю.
Он выработал основные правила отбора коней на племя: если лошадь хорошо бежала, но имела недостатки экстерьера, ее выбраковывали; если была красива, но не резва – тоже не пускали на племя. В результате жесточайшего отбора выбирали самых лучших. Орлов – первый из русских коневодов, кто понял значение тренировок на резвость и выносливость. Лошади бежали и на короткие, и на длинные дистанции – скорость