Опасные иллюзии. Марина Эльденберт
язвами, которые было нелегко залечить. Из металла Дюпона отливались пули, которые ценились на вес золота, холодное оружие и всякие аксессуары вроде невинных наручных часов, которые орденцы цепляли на себя в качестве защиты. Измененные теперь – не опаснее прочих людей. Так кому и зачем понадобился ключ к Древнему Городу, некогда под завязку заполненному смертоносным металлом?
Риган сделал пару глотков и оттолкнул от себя бокал, от греха подальше. Тот проехал по полированной поверхности и лишь чудом замер на самом краю. Виски и расслабиться – самое то, виски и подумать – уже не вариант.
– Когда ты надевала ее в последний раз?
Лорин задумалась. По лицу Конфетки Риган понял, что чувствующая не в восторге от его откровений: вся эта история нравилась ей не больше, чем ему.
– Не помню даже. Ты же знаешь – она душила мою силу, а я терпеть этого не могу.
И то правда. В свое время украшение служило ей оберегом – некоторые измененные обожали лакомиться чувствующими по той же причине, что и чувствующие тянулись к ним – можно было растянуть удовольствие, не то что с хрупкими человечками. Лорин приняла подарок, но пользовалась им редко.
Украшение увели из трейлера во время съемок, кто именно – уже не узнать. В группе тусовалось много стороннего народа. Статисты, гримеры, журналисты. Да мало ли кто за отдельную плату мог наведаться к ней, чтобы стащить половину злосчастного ключа. А вот то, что Конфетка давно его не надевала – отдельная подковырка.
Откуда знали, что она всюду возит ее с собой? Здесь все очевидно: за ней постоянно бегали толпы мужчин – одни с камерами, другие – размахивая трусами, как сигнальными флажками. Найти иголку в стоге сена невозможно. Разумеется, за чувствующей вполне могли следить: Лорин привыкла к неизменному шлейфу фотографов и поклонников. Каждый из ее любовников мог оказаться рядом не просто так.
– В апреле! На открытии арт-галереи в Стокгольме. Тогда мне показалось, что он неплохо сочетается с голубым платьем. Мои фотографии мелькали в журналах еще с месяц, – она подалась вперед и положила локти на стол. – Агнесса милая. Ты еще не затащил ее в постель, ведь так?
Женщины! Он ей об опасных древностях, а она – о другой.
– Ревнуешь, Конфетка? – Риган погладил Лорин по запястью.
– Не дождешься, – она рассмеялась. – Девочка в твоем вкусе, и не так равнодушна к тебе, как старается показать.
– Ко мне нельзя оставаться равнодушной, – Риган перегнулся через стол и заключил ее лицо в ладони. Виски разгулялся по крови, смешивая мысли о подвеске с терпкой, будоражащей сексуальностью чувствующей. Ему хотелось разложить Лорин прямо на столе и запить оргазм «Джемисоном», на последнем стоне и до последней капли.
– Я не смогла, – Лорин коснулась его губ быстрым дразнящим поцелуем. Чувствующая уж точно не была к нему равнодушной – ее возбуждение он ловил, как свое. – Но ты за ней еще побегаешь.
Риган оборвал их ведущий в никуда