Золотое пепелище. Валерий Шарапов
сидели молча; Волков, казалось, покуривая, задремал, Саша, полностью забывшись, смотрел, как играет на воде солнечный свет, поплескивает, разбиваясь о камни, вода. Прикрыв глаза, легко можно было забыть про вопли руководства и все события последних нескольких часов, заодно и представить себя где-нибудь на берегу теплого моря…
«Неплохо бы», – подумал Шурик, но не успел размечтаться как следует, как проснулся его спутник.
– Вот что, Саша, – начал он и снова затих.
И в Чередникова постепенно вползало чувство тщеславия: все-таки не с кем-то жаждет посекретничать легендарный Пал Палыч Волков, а с ним, Александром Александровичем, пока лейтенантом, но там видно будет… И снова Саша, воспарив мечтами, уже мысленно сменял уходящего на покой, утомленного, старого и потому порядком поглупевшего Порфирьича и наводил полный порядок на вверенной ему территории. Причем острым, орлиным, новым взглядом немедленно выявлял недочеты в повседневной работе, и под его чутким руководством, с внедрением всех новых методов криминалистической науки…
Полеты во сне и наяву прервал Волков.
– Тут вот какое дело, лейтенант Шурик, – снова заговорил он, решившись, – Ирину мне жаль, понимаешь?
– Ясное дело, понимаю, – заверил Чередников, – только ведь…
– Погоди, – артист поднял ладонь, призывая к тишине, – дай договорить. Ты вот, когда тела выносили, наверняка кое-что приметил.
– Так я и говорю! – немедленно вскинулся Саша. – Я и толкую. Они… ну, то есть вы поняли, не так выглядят, как должно быть.
– Что естественно, – мрачно пошутил актер.
– Нет, вы погодите, – настаивал тот, – я хоть и почти сразу сбежал в кусты, а все ж таки увидел. Как вам объяснить…
– Слушай, участковый, я стольких следователей переиграл – тебе и не снилось, – напомнил Волков. – Говори как есть, толком.
– Так вы играли – там же, в кино, не показывают то, что в учебниках, в моргах… в общем, когда заживо сгорают, мышцы вот эдак сокращаются, – Чередников скрючился, прижав локти к бокам, – поза боксера. Под действием температуры все мышцы разом резко сокращаются, и все конечности как бы собираются.
– Они все прямые были, – помолчав, заметил Пал Палыч.
– Прямые! И обязательно надо было бы глянуть на ту часть тел, которые к полу прилегали – а вдруг там трупные пятна?
– Почему им там быть? – несколько подначивая, осведомился актер.
– Ну а что, если их раньше убили, а потом уж в подвал скинули, а позже устроили поджог, – пробурчал Чередников.
– Не разыгралось у тебя воображение? – спросил актер. – С чего подозревать убийство? Вполне безобидные тетки. Постоянно на даче не проживали, так что и брать особо нечего там было – что, соленья-моченья? Сейчас не то что после войны: налетчиков нет, за харчи не губят.
– А если личная месть? – предположил Саша.
Волков лишь бровью пренебрежительно дернул:
– Личная месть модистке? Кому могла перейти дорогу ажно до смерти? Неправильно