Он не отступит. Инна Матвеева
двигаться.
Вот и припев. Я уже обошла всех девчонок до меня, но не собираюсь на этом тормозить. Я дотанцую всю песню, тем более что вызываю прямо нешуточный ажиотаж. Кажется, вот-вот действительно стану своей.
Призывно улыбаюсь, глядя вперёд перед собой и продолжая двигаться – больше не распаляясь в движениях, а чтобы дотянуть. Но вызывающие действия типа выставления ножки вперёд и постепенно оголяющего собирания пальцами юбки себе позволяю. Ажиотаж в такие моменты просто зашкаливает, сложно удержаться.
Но вдруг замечаю, что ажиотаж на этот раз скорее напряжённый какой-то. Бросаю взгляд на ребят, что рядом стоят – на их лицах тревога непонятная. А кто-то даже знаками даёт мне понять, чтобы слезала.
– Что не так? – нахожу удобный в музыке момент спросить.
– Дикий здесь, – говорит самая ближайшая ко мне девчонка. – Пришёл только что… Сейчас зайдёт, слезай!
В её голосе паника и неловкость одновременно, но я лишь пожимаю плечами и продолжаю танцевать. Пьяный разум подсказывает, что лучший способ снести Дикого с их трона – демонстративно показать всем, что не боюсь его. Да и с чего мне боятся? Это наша тусовка, что хотим, то и делаем. Я вообще не понимаю, с чего тут все взяли, что при Диком танцевать будет нельзя. Может, они ещё выпивку спрячут и сядут за учебники?
– Ты что, ты же его, – шипит мне парень, стоящий рядом с той девчонкой. – Он наверняка из-за тебя пришёл, тебе нельзя так себя вести!
Офигеть новости. Если до этой секунды мне и вправду в глубине души было не по себе от мысли танцевать при Диком, то теперь назло буду. И к чёрту это ускоренное сердцебиение и непонятное волнение. Я не боюсь этого придурка. И не ему решать, что мне делать!
Закрываю глаза, стараясь забыть всё мне тут сказанное и не думать о том, что скоро на меня будет смотреть и Дикий. Хотя танцевать хочется уже гораздо меньше. Больше тянет встряхнуть тут всех и спросить, что, блин, с ними не так; если на полном серьёзе считают, что я чья-то собственность. Причём просто потому, что этот кто-то так решил.
Трясу волосами, покачиваю бёдрами и продолжаю плавно двигаться корпусом. На этот раз мои движения скорее механичные, без души. Не получается снова войти в раж. И поддержки больше никакой. Вообще не слышу ничьего голоса – лишь тот, из динамиков, который в музыке звучит.
А потом и он вдруг утихает.
И ладно бы это, но чьи-то довольно сильные руки меня со стола срывают. Бескомпромиссно сжимают, когда пытаюсь вырваться. И всё это теперь уже в звенящей тишине, которую и сама почему-то боюсь нарушить возмущениями.
Открываю глаза и вижу перед собой лицо Дикого. Довольно близко. Он меня держит так, что на одном уровне с ним получаюсь. Вижу, как темнеют его зелёные глаза, припечатывая меня опасным блеском. Вижу слегка нахмуренные брови. И довольно чувственные губы…
– Так танцевать наедине со мной будешь, – когда наши взгляды сталкиваются, обозначает Дикий. – А не здесь.
Его голос звучит с суровой непоколебимостью, а руки