Апокалипсис в трёх строках. Антология тёмной поэзии. Орегу Хадзанобу
***
хохочет яга
унося в чащу леса
орущий кулёк
***
ой мама зачем
я грибочки солила
опять я вдова
***
ой мама смотри
дед вылазит из гроба
мычит про мозги
***
в маске хоккейной
бродит по дому маньяк
и это не фильм
***
с поцелуями
разложила по мешкам
кусочки тебя
***
Воняю, как труп.
Что-то подгнило во мне.
Наверно, душа.
***
Вместо ромашки —
печень заклятых подруг.
Антропомантка.
***
«Хэппи, блин, бёздей! —
клоун хихикнул. – Сюрпрайз!»
Рёв бензопилы…
***
Страшнее Ктулху,
Азатота, Дагона —
равнодушный врач.
***
смотрит с восторгом
мальчик на шляпу и нож
музей мвд
***
ой мама не бей
хворостиной папулю
дай я кочергой
***
Ночь. Вой волчицы.
Дочка проснулась. Дрожит.
Шерсть встала дыбом.
***
прохожий в шляпе
пальцем чиркнул по горлу…
иль показалось?
***
Подглядываю
за соседкой по даче.
Жду полнолунья.
***
Заснула семья.
Не спится лишь дедушке
в земле под крыльцом.
***
У гильотины
болтают врач с палачом.
Яркое солнце.
***
Ой, не режь сестру!
Видишь, как красив закат
над Москвой-рекой.
***
дочка рисует
знак абсолютного зла
маминой кровью
***
боже как сладко
взять его после любви
и обезглавить
***
Юных туристок
рубят на плов и шурпу.
Свежее утро.
***
раковый корпус
маньяк перебирает
фото убитых
***
Не льётся вода,
не шумит в кухне чайник…
Рассвет мертвецов.
***
Сердце. Печёнка.
Лытки. Язык… Вдруг – стучат:
«Папа, где мама?»
***
В парке безлюдном
юные вишни цвели.
А я их срубил…
***
В кровавой листве
среди уродливых ольх —
голова лани.
***
В лесополосе
висят автостопщицы.
Весенний ветер.