Психотехнологии. (Базисное руководство). Александр Лазаревич Катков
Лейбниц и Кант. И мы, конечно, помним, чем это обернулось для цивилизационного процесса в целом. В конце концов это и основной вопрос, который с самого начала задает метафизика: Как обстоит дело с Ничто? Почему вообще есть Сущее, а не наоборот Ничто? (М. Хайдеггер, цит. по изд. 2007). Как соотносятся дух и материя? И каким образом такая вещь, как дух, вообще может существовать? (У. Джеймс, цит. по изд. 2011). Что есть Непостижимое? Как соотносится Непостижимое с категориями души и духа? (Л. С. Франк, цит. по изд. 1990). В каких отношениях находятся Сущее и Ничто? (наше позднейшее добавление). Как найти такой язык, который должен показать истинную суть категорий проявленного и непроявленного? (цит. из беседы Джидду Кришнамурти с Дэвидом Бомом «О самом важном», 1996). И во всех этих будто бы метафизических вопросах так или иначе присутствует допущение о том, что не проявляемый в стандартных форматах сознания-времени статус реальности (Ничто, Непостижимое, Трансцендентное) равнозначен или, правильнее сказать, имманентен неструктурированной стандартным временем «части» психического. Таким образом, основатели современной психологической науки, согласно Робинсону, были все же правы, допуская возможность метафизической постановки вопроса – разумеется, при наличии исходно правильного понимания, что есть метафизика – в отношении подлинной сути категории психического. Между тем «правильная» метафизика – это не только умение задавать сущностные вопросы, но и возможность давать исчерпывающие ответы на эти вопросы, принципиально переводимые на язык кодифицированной системы научных знаний. А именно такого философского обоснования в секторе наук о психике до настоящего времени разработано не было.
С учетом всего сказанного, структура системного кризиса в секторе наук о психике, выведенная по результатам углубленного эпистемологического анализа, может быть представлена в виде следующих тезисов:
• доминирование явно ущербной системы фундаментальных допущений, принятых для корпуса науки в целом, и являющейся обязательной эпистемологической базой для кодифицированной системы научных знаний (согласно принятым здесь фундаментальным допущениям научную ценность имеет лишь «объективно подтверждаемый», универсальный опыт);
• приоритет диссоциированной эпистемологической платформы с искаженными эпистемологическими установками и ограничениями (пространство и время – это не предмет психического; кондиции психического, не проявляемые в стандартных характеристиках «объективной реальности», не могут выступать в качестве предмета науки и проч.);
• непонимание сути и явные – в духе доминирующей эпистемологической платформы – перекосы в идентификации предметной сферы психического («выплескивание информационно-темпоральной сущности психического и замещение этой сущности объектной фактурой стандартно-форматируемых планов реальности);
•