Во власти Порока. Улана Зорина
едкий, удушливый смрад.
Тошнота липким комком прыгнула к горлу, и Савелий, сглотнув, поёжился.
Взгляд его скользнул на измызганный зелёными разводами пол и зацепился за…
Блестящим кругляшом посреди всего этого великолепия лежала монета.
Приглушённый блеск её приковывал взгляд, разжигал любопытство, вызывал удивление.
Прикусив губу, Савелий нагнулся. Зацепил ногтями медный абрис и, сжав в пальцах тёплый металл, поднёс находку к глазам.
Влажная горячая волна окатила всё тело. Казалось, что он стискивает не медный кругляш, а жгучий, неистовый уголь. Монета с сияющей цифрой 19 будто горела. Словно просилась: «Возьми меня… Забери». И он подчинился.
Белёсые брови повидавшего всякое, далеко уже не юного стража закона резко взметнулись. Зрачки изумлённо расширились, почти перекрыв бархатистую радужку цвета тёмного оникса. Волевая челюсть дрогнула и отвисла. Рот приоткрылся, обнажая ровный ряд жемчужных зубов. Щёки Савелия вспыхнули, а росчерк глубокого шрама на левой стороне лица, наоборот, побелел.
Савелий сглотнул сухой ком враз пересохшим горлом и до ломоты в костяшках стиснул кулак. Пряча во вспотевшей ладони находку. Самую лучшую в мире вещицу. Самое прекрасное, что есть на свете. И оно шептало ему. Уговаривало, обещало, сулило. А на губах сурового милиционера расцветала улыбка.
Часть 2
В намокшей посеревшей рубашке, бывшей некогда кипельно – белой, мужчина, настороженно озираясь, торопливо шагал по узкой дорожке.
Это был знакомый маршрут от его дома до работы любимой матушки.
Женщина раньше трудилась на хладокомбинате, теперь же, не пожелав уходить на заслуженный отдых, продолжала служить там же вахтёршей.
Он потел. Напряжённые плечи ссутулились, ладони дрожали.
Как же так… Как? Трясущиеся губы кривились от едва сдерживаемых рыданий.
Это же не он… Она просто нравилась ему… Он не виноват…
Пугливо озираясь по сторонам, он спешил к маме. Единственному родному существу способному безоговорочно поверить ему.
В который раз оглядевшись, мужчина испуганно вздрогнул.
Следом за ним, двигаясь, словно пантера, крался мальчишка. Мужчина узнал его, нахмурился, сбился с шага и, едва не упав, озабоченно остановился.
Мальчика не должно было быть здесь. Только не сейчас.
Напустив на себя строгий вид, мужчина приосанился, прочистил горло и, сунув дрожащие руки в карманы белого пиджака, сдвинул брови.
– Что ты тут делаешь? Кто тебя отпу… – он не закончил.
Рука парня хищной змеёй метнулась вперёд. Блеснуло холодное лезвие.
Мужчина охнул, согнулся и, обхватив вспыхнувший болью живот, неверящим взглядом уставился в глаза своего палача.
– Это тебе за неё, подонок! – зло выплюнул тот и разжал липкие пальцы.
Нож, тот самый, который ещё недавно так легко разрезал влажный песок, остался торчать в живой холодеющей плоти.
Парень сплюнул и, не оглядываясь,