Раздвигай ножки, сестричка!. Евгения Паризьена
Поняла? Но запомни больше ни при каких условиях не соглашайся на подобную близость. Я по приколу тебя развёл. Неужели подумала, что вот так просто заставлю ублажать меня? Чудачка, ещё совсем маленький ребёнок, вон грудь до конца не отросла! – полностью разрушает все мои мечты, говорю же нельзя так часто пялиться в серые глаза. Боже, они даже сейчас самые красивые и здесь внизу живота просыпается приятная щекотка.
– Неужели совсем не нравлюсь? – задала ему вопрос напрямую, не сводя своего пристального взгляда.
– А ты чего такая грустная? Нравишься конечно, но отношусь как к сестрёнке! И дело даже не в Вагнере, не заплатит хрен с ним, зато помогу тебе от чистого сердца. Ведь как выяснилось на парня твоего совсем нельзя положиться! – завел мотор, словно торопился в путь, а у меня в груди всё горело огнём. Интересно, что рассчитывала услышать, как он млеет от моего взгляда. Чёрт, это всего лишь ненависть, а я путаю её ни с чем иным как любовь…
– На Рамона очень сильно давят родители. С одной стороны его можно понять. Я ведь психованная дура, правильно тогда сказал, – вытираю одну слезинку за другой и ужасаюсь, он становится мне дорог с каждой минутой. Боюсь вот так проснуться и больше никогда не увидеть дымчатых серых глаз, которые уже сейчас покоряют своим светом, вот бы в них утонуть.
– Ничего подобного! Он должен при любом раскладе тебя защищать, а не сбегать с корабля, словно крыса! Лилит, мужчина прежде всего опора для женщины. А ты чего плачешь?
– Просто осознаю какой ты хороший, прям идеальный. Теперь понятно почему они все в тебя влюбляются! – если бы оказалась в гордом одиночестве, дала бы волю слезам, надоело всё носить в себе…
– Лилит, что-то случилось? Чем я обидел тебя? Детка! – обращается так нежно, ещё таким голосом, от которого просто схожу с ума.
– Сегодня годовщина смерти мамы, вот я и расклеилась. Знаешь, раньше не была настолько испорченной, и психованной, моя жизнь напоминала сказку. С детства занималась балетом, не пропуская ни одной тренировки. Отсюда жестокий пищевой режим, ведь мышцы постоянно нужно держать в тонусе! – сливала ему душу, под шум летнего дождя, который барабанил по стеклам.
– Теперь ясно почему такая дохлячка! Наверное запрещали кушать лишнюю булочку! – не упустил случая кинуть свою мерзкую фразочку, пропитанную сарказмом.
– Да не то слово! Вся выпечка под запретом! Будто не знаешь, сам же танцор! Надо мной все смеялись в школе, дразнили шоколадками, помню в первое время ночами снились! Но ради балета можно пожертвовать всем, когда танцуешь под музыку кажется уходишь от проблем! – вспоминала с воодушевлением прошлую жизнь, которую к сожалению больше не вернуть. Она превратилась в пепел, впрочем как и наше счастье.
– Да, она наполняет душу гармонией и кажется ты окунаешься в другую стихию! – словно разговаривал со мной на одном языке, странно мы же совершенно чужие друг другу люди.
– Точно,