Фантомаска. Франсуа Петров
голос в женщине – главное».
– Чудо как хорошо, – Армине перешла на рефрен. По оценочной шкале Перчика голос её тянул на пятёрку: родниковый, обволакивающий, сексуальный. Такой хочется слушать и слушать. Ещё его хочется носить с собой, как документы, с которыми ты по уставу обязан не расставаться.
«Я бы с удовольствием его носил в нагрудном кармане между удостоверением личности и партбилетом, – мечтал я, осклабившись самой дурацкой гримасой. – Доставал бы в минуты душевной слабости, особенно после разгонов вышестоящего начальства, случавшихся с не завидной периодичностью; открывал бы какую-нибудь весёленькую обложку, а оттуда бы лился этот чарующий голосок, который приводил бы в норму не хуже чем длинная сигаретная затяжка».
Я хохотнул совершенно не к месту, представляя как, она заворачивает свой голос в красивую обёртку и перевязывает ленточкой, принимает царственный вид и подаёт мне сакральный свёрток вместе с рукой для поцелуя.
– Что-то не так, Алёша? – она попыталась выскользнуть из моих объятий, но увидев мою счастливую рожу, прильнула ещё крепче, а когда я рассказал о своих фантазиях, рассмеялась, и мы опять занялись тем, ради чего существует мир.
Дождик безмятежно постукивал по оконным откосам, стёклам, черепичным крышам, галдел в оцинкованных водостоках, которые радостно выплёвывали из отверстий ликующую воду. Я ни о чём не спрашивал, просто ничто не могло нарушить моё ощущение вселенского счастья: ни дождь с замашками нового всемирного потопа, ни её семейные узы, ни будущие болезненные вопросы, которые будут у нас друг к другу. Сегодня ангел держал свечку над нашей постелью, отсекая все пути назад. Завидев это крылатое существо, я почему-то вспомнил старую речёвку своего пионерского отряда: «А девиз наш таков: больше дела – меньше слов». Для сегодняшней ночи она очень подходила, слишком чувственная была ночь. Все первые ночи такие. С природой не поспоришь.
Когда в черноту ночи близкий рассвет начал добавлять молока, сначала по капельке, затем больше, начали появляться контуры, очертания строений, мокрых деревьев, поблёскивающих машин, ещё непонятных, совершенно фантастических предметов, Армине прошептала:
– Тебе пора, Алёша!
Её лицо показалось мне трагически красивым, а глаза чернее ночи. Они кричали мне, что очень хотят, но не могут меня оставить. Я всё прекрасно понимал, поэтому быстро собрался и, как настоящий герой-любовник, ловко выскользнул в окно, благо был первый этаж, да и навыки в преодолении армейской полосы препятствий никуда не делись.
Герой-любовник. Арамис, крадущийся из спальни герцогини. Джакомо Казанова. Жорж Дюруа. Жюльен Сорель. В мои двадцать два это были абсолютно новые ощущения, я никогда до этого момента не влюблялся в замужнюю женщину и тем более не способствовал наставлению рогов несчастной особи мужского пола. Это было настоящее приключение. По крайней мере тогда мне казалось, что настоящее. С откровенной улыбкой до ушей я влетел в свою комнату в уже