Мое сердце – бензопила. Стивен Грэм Джонс
поправляет Джейд.
– Не пойми меня неправильно, но тебе не приходило в голову, что ты просто прячешься…
– Разве ужастики не могут нравиться просто потому, что они классные? Обязательно надо искать серьезное объяснение?
– Я к тому, что у тебя нога кровит. Ты в норме?
Джейд его уже не слышит – она толкнула дверцу и выкатилась в холодную ночь, потому что больше нет сил терпеть – отца, город, школу. Вопросы, взгляды, суждения. Ловить грустные взгляды чудаковатого шерифа Харди. Учитель Холмс задает одни и те же вопросы всякий раз, когда она сдает письменную работу. А теперь еще и работяги со стройки, которых она раньше в глаза не видела, носятся с ней как с маленькой!
Да пошли вы все!
Джейд падает на четвереньки, как кошка, вскакивает и бежит вдоль пирса – так бегут, когда шнурки развязались, когда приходится вскидывать подбородок, потому что знаешь – бежишь слишком быстро. Она промчалась до середины пирса, и тут вспыхнули огни угнанной машины, перед ней возникла ее собственная тень и с деревянного настила нырнула в воду.
Надо бы остановиться, но доски скользкие – отлично, чем не прекрасное завершение прекрасной ночи: она взлетает над краем пирса, как летом прыгают дети, только до лета еще далеко, ей семнадцать лет, на улице минус один градус, а рассвет даже не зачинается.
Последнее, о чем Джейд успевает подумать, срываясь с пирса, – как глупо, что мерцающий свет вдруг застыл и больше не мигает, – и задерживает дыхание перед нырком в ледяную воду, пытается вспомнить слэшер, где действие происходит в снегу, но в голову приходят только «Холодная добыча» и «Холодная добыча 2», этого маловато, чтобы кровь не замерзла.
Вместо того чтобы поднять тучу брызг или пробить корку тонкого льда, которая вполне могла там оказаться, Джейд плюхается на дно зеленого каноэ, привязанного здесь всегда. Весла нет, нужно приносить свое.
Каноэ покачивается и чуть проседает.
Джейд садится, обхватывает руками затылок. Перед глазами все расплывается, и тут она слышит звук шагов, отвязывает шершавую нейлоновую веревку, ногой отталкивается от пирса и плывет навстречу темноте. На поверхности озера неторопливо потрескивает холстина льда. Чтобы не видеть Стрелковые Очки, который стоит на пирсе и ищет ее, Джейд эмбрионом сворачивается на дне каноэ, и бортовые кромки с обеих сторон надежно укрывают ее оранжевую гриву, посиневшие губы, окровавленную левую ногу, черное как смоль сердце.
И она всхлипывает, ненавидя себя за слабость.
Нет, последней девушкой ей не стать. Последние девушки – хорошие, простые, с неиссякаемым запасом храбрости, внутри у них нет ни чувства вины, ни стыда, ни гноящихся ран.
Настоящие последние девушки хотят лишь одного – чтобы ужас закончился. Они не сидят допоздна, моля режиссеров Крэйвена и Карпентера, чтобы те прислали кого-нибудь из своих извергов хотя бы на выходные, хотя бы на ночь или на танец – на последний танец!
Вот и все, что нужно Джейд в этом мире. Но ей достался Открывашка Дэниэлс вместо отца, Пруфрок в качестве тюрьмы, и школа – камера пыток.
Убей