На полной скорости. Катя Саммер
на лице Леси испуг. А Жукова не из тех, кто чего-то боится. Когда мой кот Бумер притащил на нашу пижамную вечеринку подношение в виде дохлой мыши, она лишь погладила его по загривку.
– Это к нам знаменитый Чума пожаловал? – горланит диджей и жмет руку вошедшему парню, на которого устремляется внимание всех.
– Это… – начинает Леся, каким-то волшебным образом оказавшись рядом со мной, и кивает в его сторону.
– Ага, – еле выдавливаю из себя, наблюдая за Сашей Чумаковым, который вышагивает к столу с выпивкой, будто и не исчезал на три года.
Нет. Этого не может быть, я все придумала. Отворачиваюсь, чтобы не видеть, как народ стекается к нему, точно пчелы на мед. У меня все в порядке: сердце, неприятно кольнув, продолжает размеренно биться, дыхание ровное, я прикрываю веки и возвращаю себе контроль. Все хорошо, я в норме.
Или нет?
Я оборачиваюсь через плечо – просто хочу убедиться, что мне померещилось, но таких совпадений не бывает. Мне не показалось, он здесь: те же торчащие в беспорядке темные волосы, которые я запомнила, легкая небритость вокруг подбородка и привычная для него яркая толстовка. Саша здесь. Действительно он.
Все меняется в один миг – мозг бьет в набат, мышцы сокращаются и толкают мое тело неловкими движениями куда-то в сторону. Я дергаюсь, мечусь и теряюсь в пространстве, как слепой котенок. Паника подступает, и я начинаю задыхаться. Это слишком. Я слишком много всего чувствую, и это меня убивает. Уже представляю, как задохнусь и умру прямо в толпе, а с утра во всех новостях появятся заголовки, что почти девятнадцатилетняя фанатка Бон Джови умерла от перевозбуждения при встрече со своей первой любовью. Жуть ванильная. Меня начинает отпускать, лишь когда я слышу будто издалека голос Леси. Интуитивно поворачиваюсь на звук, врезаюсь в кого-то и ощущаю, как по лицу Джона (и моей груди) растекается холодное вонючее пиво.
Мне хочется убить за это, но, едва вскинув голову, я натыкаюсь на знакомый взгляд голубых глаз. Сашиных глаз. И снова полный ступор. Не могу пошевелить языком и издать хотя бы какой-то звук, не могу оторваться от него – глаза начинают слезиться, так пристально и не моргая на него смотрю. Прошло три года с того момента, как я в последний раз видела Чумакова. Целых три года – эта цифра приглушает эмоции и помогает выдохнуть. Потому что три года – слишком много даже для той влюбленной дурочки, которая жила надеждой на встречу. Слишком много, чтобы она сейчас расплылась от одной жалкой улыбки того, кому на нее наплевать.
«До скорого» затянулось слишком надолго.
Я ненавижу романтику и пандемию глупости в честь четырнадцатого февраля. Я точно знаю, что после «хеппи-эндов» большинства сопливых мелодрам герои обязательно расходятся, потому что он начинает разбрасывать носки по всему дому или, побрившись, не моет за собой раковину, а она вечно забывает зубную пасту в душевой кабинке, и потом из тюбика каждый раз выливается вода, едва он откручивает крышку, – Руслан всегда ругался на меня за это. Я не верю прекрасной и гениальной