.
особе. Лишь один-единственный раз сделал остановку на базаре, чтобы купить там восточных сластей. – И он вытащил из пакета, который держал в руках, довольно много шоколада, ирисок и ещё виноград для Ноэля.
Выслушав наши благодарности, он объявил:
– Мудрый врачеватель выносит заключение: этому ребёнку пора спать. Слово сказано. Пришедшим проведать больного разрешаю покинуть его покои.
Мы и покинули. Дора и дядя Альберта, устроив как следует Ноэля на ночлег, вскоре тоже спустились в детскую, где мы, остальные, их ждали.
– Ну так и что? – осведомился дядя Альберта, сев в кресло имени Гая Фокса.
А Элис потупилась:
– Можете им рассказать, что` я сделала. Они, конечно, все разозлятся, ну и пускай.
– Поступок твой мудр, – похвалил дядя Альберта и усадил её к себе на коленку. – Я рад, что ты мне отправила телеграмму.
Тут до Освальда и дошло, в чём заключался секрет Элис. Она удрала из дома, чтобы отбить дяде Альберта телеграмму в Гастингс. Освальд, однако, не понимал, к чему такая скрытность. Позже Элис передала ему текст телеграммы. Он был таким: «Возвращайтесь скорее мы простудили Ноэля и я думаю мы его убиваем». Вместе с адресом это ей обошлось в девять с половиной пенсов.
Дядя Альберта принялся задавать нам вопросы, и всё постепенно вышло наружу. И как Дикки ловил простуду, а она вместо него напала на Ноэля, и как мы делали лекарства, и как у нас в остальном жизнь складывалась.
Дядя посуровел:
– По-моему, вы уже слишком большие, чтобы валять подобного дурака. Это же надо додуматься, так рисковать здоровьем! Оно ведь самое лучшее, что у вас есть. А вы своими замечательными лекарствами могли запросто отравить брата. Вам крупно повезло, что не отравили. Бедняга Ноэль!
– Ой, вы считаете, он умрёт? – простонала Элис и приготовилась снова рыдать.
– Нет-нет, – успокоил её дядя Альберта. – Но надеюсь, до вас хотя бы дошла вся глупость вашего поведения? Мне-то казалось, отец с вас взял обещание… – И он закатил нам длинный выговор. А у него при необходимости это хорошо получается – сразу чувствуешь себя маленьким несмышлёнышем.
Мы и почувствовали. И нам стало ужасно стыдно, в чём мы ему и сознались, а он спросил:
– Помните, я обещал повести вас на спектакль?
– Помним, – ответили мы, сильно подозревая, что теперь обещание отменяется.
– Если хотите – пойдём, – вопреки нашим опасениям сказал он. – Или могу вместо этого взять с собой Ноэля на недельку к морю. Там он окончательно избавится от простуды. Ну, что выбираете?
Конечно, он понимал, что мы выберем Ноэля и море. Мы так и сделали, но Дикки потом мне сказал, что Г. О. чуть не плакал.
Дядя Альберта пробыл с нами, пока не пришла Элиза, а затем так попрощался, что стало ясно: всё прощено и забыто.
И мы отправились спать. Должно быть, уже в середине ночи Освальд внезапно проснулся и увидал Элис. Она трясла его, чтобы разбудить, и зубы её стучали.
– Ой, Освальд! – воскликнула она. – Я такая несчастная! Вдруг я сегодня