Куртизанка и капитан. Люси Эшфорд
которую выделила им Хелен, и принялась укачивать, тихо запев колыбельную.
Сняв наконец плащ, Розали расправила складки прозрачного платья и уставилась в темный угол комнаты, куда не доходил свет дрожащей свечи. Еще одно воспоминание посетило ее в эту ночь. Матушка тщательно одевает дочек к рождественской службе в ближайшей церкви. Это уже их вторая зима в Англии, снежная и холодная.
– Мама, – спросила Розали, – а нам обязательно туда идти? Не думаю, что им понравится, если мы…
– На Рождество все по-другому, ma cher[5], – ответила матушка, крепко закутывая Розали в шарф. – Это время, когда люди добры ко всем.
Но только не к француженке и ее семье. Викарий не пустил их на порог храма. В памяти Розали навсегда останется убитое горем лицо матери, когда они возвращались домой сквозь рождественскую метель.
В ту же ночь Розали написала для Линетт сказку о бале в волшебном замке. Лицо сестры светилось от счастья, когда она ей ее прочла.
– А я когда-нибудь окажусь в настоящем замке?
– В один прекрасный день, почему бы и нет? Там будет сервирован роскошный ужин, гости примутся танцевать, и, о, Линетт, на нас будут такие прекрасные платья!
– Там должен жить принц! – В глазах Линетт сверкали радостные искорки. – Он будет танцевать со мной, и я стану его принцессой. Ведь так, Розали? Так?
А теперь Линетт умерла, умерли и все ее мечты. Когда Хелен не спеша спустилась по лестнице, гася масляные лампы и свечи, а Кэти заснула, Розали поклялась, что не отступится, пока не найдет мужчину, погубившего жизнь сестры.
Лорд Стефан Мэйбери сидел в одиночестве в залитой светом многочисленных свечей просторной библиотеке своего роскошного дома на Брук-стрит. Однако чем больше он задумывался над событиями прошедшего вечера, тем сильнее мрачнели его мысли. Девчонка. Девчонка с роскошными волосами и бирюзовыми глазами, выступавшая в представлении в Храме красоты. Кто она, черт бы ее побрал?
Когда Макин, его слуга, днем раньше сообщил ему о появлении в «труппе» доктора Барнарда новенькой актрисы, поразительно похожей на другую девицу, Стефан объяснил все разыгравшимся воображением старого лиса.
Однако Макин, чей грозный вид подчеркивался застарелым шрамом, был непреклонен. У Макина по всему Лондону имелись шпионы, именно за это Стефан и платил негодяю. Шельмец даже видел девчонку собственными глазами, когда забежал в здание «театра» и заглянул в гримерку, где девицы готовились к выходу на сцену. По словам слуги, та сильно нервничала.
– Эта новенькая, милорд, – поведал он Стефану, – не совсем точная копия той. Начнем с того, что она старше. Но я вижу сходство.
Принадлежат ли они к одной семье? Не дай бог! Та, другая, была явно благородного происхождения, девственница – словом, ошибка, и Стефан сильно опасался, что всплывут последствия давнего скандала. Он решил сам отправиться к доктору Барнарду. Новенькая оказалась совсем не такой, как он представлял. Да, между девушками присутствовало очевидное внешнее сходство. Но
Моя дорогая (