Свисток смерти. Ёжи Старлайт
земле валялась заржавевшая, покрытая грязью цепь. Секунду помедлив, я снял с зеркала заднего вида четки отца Серафима и обкрутил из вокруг правого запястья наподобие браслета. Четки я получил пару лет в подарок от священника из провинциального городка Злобинска со словами: «Они помогут тебе в твоем сражении с демонами» и странной фразой-предсказанием или даже напутствием: «Мы часто бродим во тьме, не осознавая предначертанного нам пути. Но понимая это или нет, мы все равно будем вершить деяние, которое задумал для нас Господь». В первом моем приключении они мне действительно помогли и с тех пор я всегда ношу их с собой, с ними мне как-то спокойнее. Почему я так поступил в этот раз – не знаю. Наверное, сработала интуиция.
Марина постучала в дверь. Переглянувшись, мы с Иваном тоже направились к дому. Я шел, профессионально отмечая детали: охлупень на крыше в виде головы коня, потрескавшееся от времени полотенце (украшенный резьбой кусок дерева под охлупенью), забитое фанерой чердачное окно, криво висящий карниз, узорчатой полосой отделяющий стены от крыши. Не очень-то гостеприимно выглядит дом, его даже сравнить нельзя с теми постройками, что встретили нас при въезде в Александровку.
Пока мы шли, Маринка успела постучать в дверь еще раз, и та, наконец, открылась, выпуская на свет старуху. Назвать бабушкой одетую во все темное горбатую и худую женщину язык просто не поворачивался:
– Внученька! Уж не чаяла тебя дождаться! – воскликнула она и принялась обнимать Маринку. Мы с Ваней молчали, ожидая, когда на нас обратят внимание. Наконец Маринка повернулась к нам и произнесла:
– Знакомьтесь: баба Глаша. А это Иван и Макс.
Взгляд черных, совсем не старческих глаз оценивающе остановился на моем лице. Потом он скользнул вниз и замер на моей правой руке. Длинный, с небольшой горбинкой нос сморщился, словно старуха почувствовала неприятный запах. Я старался сохранять на лице спокойное и приветливое выражение, хотя старуха мне сразу не понравилась. Знаете, так бывает, когда встречаешь неприятного тебе человека, злоба которого пока еще не проявляется в словах, но уже ощущается в выражении лица и готова вырваться наружу.
Стоявший рядом Ванька, справившись с первым удивлением, вызванным видом дома и обликом Маринкиной бабушки, бросился вперед и обнял растерявшуюся от такого панибратства старушку.
– Здравствуйте! Как вы себя чувствуете? Еле уговорил Марину приехать…
Мне захотелось стукнуть Ивана за столь ненужную сейчас откровенность. Зачем он подставляет свою девушку, даже не намекая, а прямо утверждая, что та не хотела сюда приезжать? Судя по лицу Марины, ей хотелось того же.
– Это твой хахаль, что ль? – прокаркала баба Глаша, отпихивая от себя Ивана. – Ишь шустрый какой…
– Да, это мой Ваня, – подтвердила Маринка, заливаясь румянцем. Старуха усмехнулась и снисходительно, как ребенка, похлопала Ивана по щеке.
– Чисто телок-опоек, дите. Проходите в дом, не стойте перед дверью.
Я