Прогулки по Ростовской области. Владимир Ходзинский
на регионоведение, поэтому попросила составить мне индивидуальное расписание.
– Да ладно! Надо же! Так ты и китайский учишь?
– Ага.
– А скажи-ка что-нибудь на китайском!
На последующих парах Наташа осталась сидеть за первой партой, поэтому лекции по философии я теперь посещал с удвоенным интересом. О своей соседке по парте я со временем узнал новые подробности. Во-первых, помимо того, что Наташа была очень красива, она еще была и очень начитанна. В этом плане, несмотря на свои успехи в школе и преимущественно отличные оценки, я все равно чувствовал, что явно уступаю. Например, Наташа прочитала целую кучу томов Ремарка, а я не прочитал ни строчки. Во-вторых, у нее был просто идеальный каллиграфический почерк, каких я ни у кого прежде не видывал. Раньше я думал, что мой почерк еще ничего, но по сравнению с Наташиным он выглядел, как будто писала курица лапой. И как она такая получилась?
Словом, что там рассказывал Вячеслав Юрьевич про своих философов, я толком не слушал. Вместо этого, мы перешептывались с Наташей и даже пару раз получили замечания с просьбой вести себя потише.
Лишь однажды мое внимание обратилось к теме лекции. В тот день Вячеслав Юрьевич рассказывал нам про философию Достоевского. Мне Достоевский нравился. К тому времени я уже прочитал и «Идиота», и «Братьев Карамазовых», и «Преступление и наказание», и «Неточку Незванову» и другие произведения, и мне хотелось похвастаться этим перед Наташей. Но она почему-то отнеслась к этому ровно, а потом и вовсе призналась мне, что Достоевского она не читала и читать не собирается, так как ей «и без того его в жизни с головой хватает». Так что пока я слушал Вячеслава Юрьевича, Наташа заскучала и принялась рисовать ручкой на полях моей тетрадки какие-то рисунки.
– А кто из вас мне назовет произведение, которое было написано Федором Михайловичем по его впечатлениям от пребывания на каторге в Сибири и которое наложило серьезный отпечаток на все дальнейшее творчество писателя?
Весь курс, к моему удивлению, молчал.
– «Записки из Мертвого дома», – выкрикнул я, недолго думая и радуясь, что я хоть чем-то могу козырнуть.
Вячеслав Юрьевич отреагировал не сразу и даже успел пару раз мигнуть, словно не ожидая услышать этот ответ именно от меня.
– Верно, благодарю вас, э-э-э, Владимир, да. Приятно, что вы знаете. Так вот. За время своего пребывания в Омском остроге…
Дальше я уже не слушал, потому как Наташа подсунула мне под нос свой рисунок. На мой ответ про Достоевского она, к моему огорчению, не обратила ни малейшего внимания.
– Это кто такие? – спросил я шепотом, глядя на ее рисунок с какими-то веселыми змейками или червячками с магнитофонами в руках.
– А это гусеницы, – улыбнулась Наташа. – Это я тебе нарисовала!
Всякий раз, когда Наташа со своей милой картавинкой произносила слово с буквой «р», по мне пробегали мурашки от удовольствия.
– Это мне? – прошептал я, не зная, как правильно на это реагировать. – Спасибо тебе! Но почему они