Проводник. Когда мертвые молчат. Екатерина Леснова

      – Никого сильнее в этом городе нет, к тому же тебя я уже знаю, – с нажимом произнесла она. Я ей не очень нравился, но приходилось быть милой. – Аарон, на кону несколько невинных жизней, – попыталась она надавить на жалость. – К тому же заплатят очень хорошо, – выделила она слово "очень".

      Вот это сомнительно, чтобы полиция, да хорошо заплатила? Среди своих я слыл любителем денег. Все просто: чем дороже услуги – тем реже обращаются. Поэтому ко мне обращались редко.

      – Нет, госпожа комиссар, я не занимаюсь поиском убийц, не слушаю жертв, не слушаю мертвых мерзавцев, отнявших жизнь. Обратитесь в департамент.

      Где-то глубоко в душе зашевелилась совесть, но я игнорировал ее. Мне нет, и не было дел до посторонних. Я изредка слушал покойничков по заказу, больше для развлечения, чем для реальной работы, ну и потому что должен отработать ежемесячную норму во благо родины, чтобы из департамента не придерались.

      Стоит только впрячься в дела полиции, как не успеешь оглянуться, а уже сидишь в старом здании за задрипанным столом, перекладываешь бумажки и слушаешь мертвых подонков по щелчку какого-нибудь комиссара, выжигая остатки собственного разума и души.

      – Ворн, ты же знаешь, что в департаменте сидят одни идиоты, которые если и могут услышать, то только неупокоенного духа, который орет им, воплотившись, прямо в ухо, – комиссар Ферт без разрешения уселась на стул для гостей. – Ты ведь уже помогал нам…

      – И это мой промах, – я сделал глоток чая. – Помниться, тогда мне самому чуть не предъявили обвинение в разбое и непристойном поведении.

      Я взял чайную пару в руки и сделал глоток. Ферт даже и не подумал предложить.

      – Не стоило вламываться в магазин и после разгуливать с голым торсом, – недовольно ответила женщина.

      – Я не виноват, что тот задохлик заблевал мне рубашку. Ходить в испорченных вещах – это еще больший ужас, чем слышать мертвых! – поморщился я.

      – Заканчивай ломаться и помоги, – совсем другим тоном, по-настоящему, попросила Рейза Ферт.

      – Я не ломаюсь, – отбросив шутливый тон, прямо посмотрел на комиссара, – я не буду помогать полиции с криминалом.

      – Что ж, – Рейза встала и направилась к двери, – я хотела по-хорошему, но, – она пожала плечами, – придется поступить по закону, вызвать всех проводников и некромантов для проверки. Включая тебя, – она неприятно ухмыльнулась, – и твоих родственников.

      Женщина вышла за дверь, а я швырнул чашку ей в след. Жаль не попал! Вот же стерва! Знает, что я не позволю таскать родителей и сестру в полицию. Не сейчас, когда репутация семьи очень важна.

      Нужно успокоиться. Шум в голове усилился, прорываясь, через ментальный барьер. Потеря концентрации продавила блок, и сотни голосов слились в невыносимый гвалт. Твари темных времен! С каждым днем удерживать границу своего разума становиться все труднее!

      Я сел обратно и уставился невидящим взглядом в окно, пытаясь взять себя в руки. Потеря контроля грозит срывом и последующей реабилитацией, которая с каждым разом становиться все дольше, а результат все хуже. Блок и так держится еле-еле, господин Лац предупредил, что мое время заканчивается, что лучше переходить на препараты, которые хоть немного заглушат дар. Ага, а вместе с ним сделают из меня слюнявого дебила, непонимающего кто он и где. Нет, такого я больше не хочу повторять!

      Очередная вспышка гнева откатила все попытки выстроить блок, и в голове зашумели эхом невнятные голоса мертвых, желающих говорить с теми, кто может слышать. Я устало потер лицо, помедлил секунду и нажал на кнопку вызова Нила.

      Парень без стука вошел и вопросительно посмотрел на осколки чашки.

      – Принеси виски и готовь мотолет, я уезжаю. Найди Лиа и скажи, чтобы связалась со мной.

      Нил кивнул и вышел.

       Иметь контору в центре Вердама дорого и убыточно, но меня это никогда не останавливало. Деньги не заботили, я сын своих родителей, богатых родителей, даже очень богатых. И пусть с ними я практически не общаюсь, но иметь неограниченный кредит в имперском банке мне никто не запрещал. Видимся мы не часто, но они меня любят, да и я их, никто не виноват, что так получилось.

      Целых пять процентов населения нашей Империи, так же как и я являются проводниками, это даже кем-то там уважается и почитается. Кем-то. Не мной. И не моей семьёй. А после угрозы этой комиссарши, нужно предупредить хотя бы отца. Пусть дар некромантии в нашем роду смехотворный, но он есть, а, значит, есть и учет, и потому любая тень на имя славного рода Ворнов может помешать отцу. Собственно, такой жирной тенью, точнее смачным пятном на репутации уже являюсь я, но я проводник, что практически равно сумасшедший, которому прощались всякие выверты и странное поведение. Чем я и пользовался.

      В нашем роду не принято праздное существование, хотя я бы не отказался, собственно и не отказываюсь, просиживая штаны в пустом кабинете собственного офиса. Отец и мать спокойны, зная, что старший