Лезвие судьбы. Арианна Мартин
на то что мне совсем не хотелось ехать, разумеется, я не мог не согласиться.
Сложно сказать наверняка, был ли я единственным человеком в этом гребаном гольф-клубе – серьезно, куда еще пафоснее? – который понял, что совершенно туда не вписывается. По крайней мере, для меня это было очевидно.
Меня не интересовало ничего из того, о чем они говорили. Конечно, я понимал, о чем шла речь, не зря же изучал предпринимательство, – но в действительности я слушал их вполуха.
Мне было куда комфортнее находиться в окружении своих друзей, с которыми у меня более-менее совпадали интересы, и, самое главное, которые не вели образ жизни сорокалетних и не думали как они.
Возможно, моему отцу стоило взять одного из этих парней под свое крыло и научить его управлять компанией, чтобы тот сменил его, когда папа решит выйти на пенсию. Может, этот парень и не был бы членом семьи, зато он определенно справился бы с работой намного лучше, чем я. Прежде всего, потому что он бы этого хотел.
Встреча продлилась почти четыре часа.
Когда мы наконец закончили, я заскочил домой переодеться и вышел на городской каток, чтобы покататься.
Мне нужно было выпустить пар. Мне хотелось почувствовать себя как дома, и ничто не могло дать мне это ощущение так, как пребывание на льду.
Катание на коньках одновременно зажигало меня и успокаивало. Лед был моей жизнью.
Как только лезвия коньков соприкоснулись со льдом, все напряжение, которое ощущалось в плечах, отпустило меня.
Я несколько минут катался, полностью погруженный в свои мысли, и наслаждался ощущением холодного ветра на лице. Словно я оставил за пределами катка все проблемы. Словно я мчусь на коньках так быстро, что они не могут меня догнать. Я чувствовал себя свободным.
Спустя несколько минут самоанализа я огляделся по сторонам.
Не знаю, чем именно она привлекла мое внимание. Возможно, легкостью и плавностью своих движений, а может, тем, что через них она словно рассказывала свою историю. Она держалась на льду так, будто кататься на коньках для нее было так же естественно, как дышать. От нее веяло печалью и неприступностью.
Но самое главное – как только я увидел ее на льду, я не мог оторвать от нее взгляда.
Мне было интересно, что у нее произошло.
И с каждым новым кругом, на который она заходила, мое любопытство увеличивалось.
Иногда я ехал за ней, иногда обгонял, но было и так, что мы с ней катались рядом.
Ни на секунду у меня не возникло ощущение, что она подозревает о моем существовании, как и о существовании тех немногих людей, которые были на льду помимо нас.
Она словно была одна на этом катке.
На нее было больно смотреть.
Ее светло-каштановые волосы были собраны в пучок, а когда свет падал на них, она даже походила на блондинку. Несколько прядей выбились у нее из прически и падали ей на шею и лицо.
Руки так и чесались убрать их.
Наблюдая за ней, я осознал, что задержался, и перевел взгляд на гигантские часы на стене. Было больше девяти часов вечера. Каток скоро