Морской ангел. Валерий Ковалев
как комбриг сделал то, на что друзья не рассчитывали. Отправил «ценного языка» через пролив, прямо в штаб фронта. А там опытным в допросах спецам, немец рассказал, что обретается в плену уже вторую неделю.
На горизонте замаячил трибунал. Но Мурашев превыше всего ценил смелость (чего у ребят хватало с излишком) и молодые судьбы ломать не стал.
– Вам светит лет по пять или штрафбат, – сказал он понуро стоящей перед ним тройке, расхаживая по блиндажу и скрипя хромовыми сапогами.
– Но есть выход, – остановился. – Притащите мне следующей ночью офицера, и я все забуду. Вопросы?
– Спасибо, товарищ полковник, – ответил за всех Дим, – обязательно притащим. А то, что случилось, больше не повторится.
– Повторится – расстреляю, – жестко сказал комбриг, обведя всех глазами – Идите.
«Языка», немецкого майора, группа доставила в штаб на рассвете, и служба покатилась дальше. По накатанной. Бои, атаки, глубинная разведка.
Как-то раз, вернувшись с поиска, ребята нежились на весеннем солнце близ землянки и рассуждали о войне. Когда она кончится.
– Думаю, скоро, – глядя на плывущие вверху облака, сказал Жора. – Немец не тот пошел, чувствую, выдыхается.
– Ага, не тот, – смазывая трофейный «вальтер», цикнул в сторону слюной Петька. – Вот помню, когда освобождали Новороссийск в сорок третьем, рубились мы с ними тогда страшно: шмаляли[34] друг в друга в упор, ломали кости и грызли зубами горло. А когда гадов выбили из города в порт и стали там кончать, наблюдали занимательную картину.
На уходящую в море эстакаду вылетел мотоцикл с коляской и тремя сидящими на нем немцами. Двое палят во все стороны и вопят «Хох!». А затем полет вверх и на полном ходу бац в залив, только брызги полетели.
– Красиво, – мечтательно протянул жевавший травинку Дим. – А что дальше?
– Два всплыли, мы их перестреляли, – вщелкнул в рукоятку обойму Петр. – Для полного коленкора. – М-да, – философски изрек Жора, – те фрицы не эти.
Спустя пару недель с разведчиками случилась трагикомическая история, несколько поколебавшая их уверенность.
В очередном поиске они вырезали фашистский «секрет», а старшего, приземистого крепыша, оглушив по кумполу гранатой, прихватили с собой как законную добычу. Бесчувственного ефрейтора связывать не стали, а подтащив к песчаному обрыву, столкнули вниз, чтобы поменьше тащить, экономя силы. Когда же Дим съехал на заду вслед за ним (ребята чуть замешкались, обыскивая убитых), пленник оклемался и заскакал по берегу в сторону своих. Старшина в полной темноте бросился за ним и нарвался на неприятность. Фриц резко тормознул, пригнулся – и Дим перелетел через него, здорово стукнувшись башкой о камень. В следующую секунду крепыш саданул его под дых, взвалил на плечо и, сопя, порысил дальше.
Спас положение Жора. Учуяв неладное, он рванул по кромке обрыва на звук, сиганул вниз, и все трое сцепились в рычащий клубок. Потом в воздухе мелькнул богатырский кулак, фашист обмяк и выпустил из рук горло Дима.
– Жилистый гад, – сказал Петька,
Шмалять (жарг.) – стрелять.