Филька. Никита Андреевич Меньков
в больницу медсестрой. Пока она доучивалась в институте, работала, за Филькой смотрели бабушка и прабабушка.
Они увидели первую улыбку малыша, услышали первое его слово «Аня» – имя бабушки, при них он стал ползать, потом – ходить. «Ба-ба…» – радостно лепетал он при их появлении.
Филенька был светленький, с красивыми, правильными чертами лица, с лазурно-голубыми улыбающимися глазами; Анна Степановна не могла припомнить, чтобы внук когда-нибудь сердился или плакал – с самого младенчества он был очень жизнерадостным. Он любил стишки, потешки, песенки, которых бабушка и прабабушка знали немало.
Но стоило им на секунду отвернуться – он пропадал: бежал играть на улицу к ребятам или прятался где-нибудь, а когда его находили, смеялся. Игрушки у него были простенькие – те, что смастерили дядья или дед, когда был жив.
– Какой у нас Филенька? – спрашивала его баба Дуся.
– Ха-ро-ший!
– А ещё?
– Кра-си-вый!
Он рано научился говорить, и говорил хорошо, всё выговаривал чётко.
В короткой и славной жизни Фили было немало загадок, одной из них была Золушка. Филька очень любил сказки и порой не мог заснуть, если ему чего-нибудь не расскажут на ночь. Особенно ему понравилась сказка про Золушку, она даже стала восприниматься им как реальный человек, и каждый вечер, сидя у двора, он ждал её прихода. И Анна Степановна не могла донести до него, что это всего лишь сказка.
– А какая она, твоя Золушка? – спросила она однажды.
– Такая же, как Ульяша, – ответил Филя, имея в виду соседскую девочку, с которой он играл и которая была постарше его; она уже теперь была настоящей красавицей – с пышными тёмно-русыми волосами и большими чёрными глазами. – Она ведь придёт, да, бабушка?
– Придёт, придёт, – говорила бабушка, чтобы успокоить внука. – Ты не жди, она сама знает, когда ей прийти. И не беспокойся из-за неё. Я тебе ещё много сказок расскажу…
Каждый вечер он слушал новую сказку или быль, но Золушку не забыл. Дядья даже поддразнивали его из-за этого. Они чинили избушку Анны Степановны, перекрывали крышу и, бывало, кричали:
– Филька, вон твоя Золушка идёт!
И он, счастливый, выбегал со двора, но её нигде не было. Расстроенный, с покрасневшими глазами, он возвращался к бабушке, и Анна Степановна ругала сыновей-шутников, что опять довели малыша до слёз.
Потом случилась загадочная история, о которой Филя позже, летом 1940 года, написал в дневнике:
«Сорок лет назад мои бабушка с дедушкой поженились. Народа на свадьбе было много. Понятно, что чужого человека среди родни, друзей, знакомых было трудно заметить, да и не до этого было. Но всё же моя бабушка зорким оком углядела среди гостей женщину средних лет в тёмном платье и белом платочке – та сидела поодаль от неё, ни с кем не общалась, а просто сидела опустив голову. И бабушка спросила у моего деда: «Кто это?» – и кивнула в её сторону.