Селлтирианд. Прежде рассвета. Александр Петрашов
двери предательски скрипнули, и скиталец поморщился – сколько раз ему приходилось смазывать эти старые петли – и в следующий миг у него отлегло на сердце. Зал был полон света и людей. Уютно пылал камин, и горели по-домашнему свечи. Все те, кого он так давно знал, сидели за огромным столом и трапезничали, ужин был в самом разгаре. Облегчение, как волна, омыла его изнутри, а затем вновь отступило, обнажив острые камни тревоги. Взгляд не обманывал: огонь все также необъяснимо мерцал, и все эти люди, его друзья и боевые соратники, сидели поглощенные застольем, совсем не замечая вошедших. Да, они и не могли заметить, поскольку и сами дрожали, совсем, как и пламя свечей, мерцая: то растворяясь, то вновь набирая плотности. Кто-то тянул полную кружку ко рту так медленно, что казалось, пройдут годы, прежде чем он сделает свой глоток. Некоторые нависали над столом, потянувшись к блюдам или кувшинам. Сложно было представить, что в такой позе удалось простоять хотя бы минуту. Гранбурн открыто смеялся, с застывшим лицом, похожим на маску, и его кулак, повиснув в воздухе, должен был вот-вот грохнуться об столешницу, но опускался почти незаметно для взгляда. Все они, Хранители и скитальцы за огромным столом, жили, пировали и смеялись, но казалось, что происходило это не здесь, не в этой реальности, где молча стояли двое изумленных друзей.
Однако в зале находился еще тот, кто заметил их появление. Он не мерцал, как пламя свечи, хоть и был давно мертвым. Керрик высоко поднял кубок и, улыбнувшись улыбкой, лишенной тепла, как и ненависти, приветствовал друзей:
– Эйстальд, я ждал тебя!
Скиталец еще раз с горечью оглядел всех присутствующих. Тяжело было смириться с мыслью, что сейчас он не существовал для них, как и они для него. Спрятав клинок в ножны, он подошел к столу, где у самого края сидел Редван, и взяв его кружку, сделал долгий глоток. Кружка была твердой и шероховатой, как и положено глине, и вино в ней было хорошее, давно знакомое скитальцу по бутылям из погребов Убежища. Поставив кружку, Эйстальд некоторое время рассматривал высокий свод потолка, и только затем опустил взгляд на Керрика.
– Это все твоя работа?
Керрик глотнул из своего кубка, так и не дождавшись ответного приветствия. Поморщился, будто отведав кислятины, и отошел от стола.
– Вот так ты приветствуешь старых знакомых, скиталец, без всякого уважения. Мне пришлось потратить изрядное количество сил, чтобы этот разговор мог состояться.
– Он же, как будто, окочурился, когда мы его последний раз видели! – бальтор пораженно ткнул секирой в сторону адепта, не спеша прятать ее за пояс. – Чего это выходит, он и помереть не может по-человечески?
– Видимо не может, – сухо отметил Эйстальд. – Хотя я был уверен, что никогда его больше не увижу.
– Досадно, что эта малорослая пьянь лезет в чужой разговор. Несмотря на все, через что я прошел, бальтор по-прежнему вызывает во мне явное раздражение!
– Я еще и не то могу вызвать! –