Дневник участника Российской антарктической экспедиции. Сергей Борисович Тамбиев
прожилки с крупно раскристаллизованным полевым шпатом и кварцем. Часто в породах попадаются гранаты, но конечно не ювелирные. Говорят, что наши геологи нашли здесь трубку взрыва с алмазами (кажется на станции Прогресс, хотя это и не точно). На свои вопросы, а есть ли золото, я получал туманные ответы типа «все тут есть». Как правило, жильное золото встречается в породах кислого ряда, которыми в основном и сложен Антарктический щит. Вот только найди его под много метровым и много километровым льдом не просто.
25.02.03, Вторник, Новолазаревская
Встали около 8.00 по местному времени, помылись и пошли на завтрак. Завтрак здесь начинается на полчаса позже, чем на судне, а нас же определили во вторую смену, т.е. в 8.20. После завтрака нам выделили гусеничный транспорт – ГТТ с лихим водителем Петро, для транспортировки наших бидонов и баков с водой и льдом. С Петром, приятным мужиком лет 55—60 мы познакомились еще накануне. Он будучи под сильным газом представился нам и стал выяснять приехали ли мы на зимовку или мы «сезон». ГТТ сначала не заводился т.к. там сломался какой-то подогреватель. Но потом его удалось запустить, и Петр предложил нам доехать с ним до бидонов, а обратно ехать самим. Эта перспектива нас несколько озадачила, но я подписался под этой авантюрой, вспомнив, как когда-то в молодости, еще в 1973 г., сразу же после окончания университета, учился ездить на аналогичной технике на метеостанции в Сковородино, в Амурской области. К счастью, а может и к сожалению, до этого дело не дошло т. к. Петро всё же усомнился в моих возможностях механика-водителя и сам привез нас обратно к месту посадки на вертолет. Перетащив все свои вещи и отобранные пробы к кают-компании, мы решили напоследок еще раз прогуляться вокруг станции. Скорее всего мы уже никогда сюда больше не попадем. Поднялись к установленному на вечный прикол старому вездеходу, которого полярники, почему-то, называют «Пингвин». Провели небольшую фотосессию рядом с ним и внутри, а затем решили подняться на гребень, откуда должна была просматриваться заснеженная Антарктида за пределами оазиса Ширмахера. Гребень этот располагался за Станционным озером, где за день до этого мы отбирали пробы. Поднявшись на этот гребень я очень пожалел, что оставил свою камеру на станции. Перед нами предстала просто потрясающая по красоте картина. Коричнево-бурые, необычной формы скалы контрастировали с открывающимся видом на совершенно белый океан материкового льда и снега, который отходил эдакими застывшими волнами от скал оазиса, превращаясь через несколько десятков метров в абсолютно ровную без единого пятнышка и морщинки белую скатерть.
Во время наших геологических прогулок по оазису Ширмахера я обратил внимание на выемки в гранитных скалах, которые напомнили мне следы волнового или ветрового воздействия на скалы. При ближайшем рассмотрении они и оказалось следами ветрового воздействия (волновое воздействие здесь ожидать