Непонятная война. Екатерина Суворова
не нарушил чей-то сдавленный стон. Приподнявшись на ноги, она начала искать глазами источник потревожившего ее звука.
Им оказался юноша. На одной из утопленных в лучах кровати лежал молодой человек, с головой ушедший под одеяло, из-за чего она его и не заметила и, лишь подойдя поближе, смогла рассмотреть. Его молодое лицо, обрамленное шерстяным покровом, сморщивалось от боли. Выступал пот. С разбежкой в пол минуты он стонал.
– Вам плохо?
– Б-14, мы вызываем помощь. Б-14….
– Вы бредите?
– Б-14, Б-14…
Она аккуратно приподняла край одеяла с незнакомца. На голове его была такая же ссадина, как и у нее, только размера в два больше, и в несколько раз глубже. Кровь, запекшаяся от тепла одеяла, сбилась сгустками и засохла. У юноши явно был жар.
– Б-14, мы вызываем, Б-14…
– Тише, тише, тише… – люлюкая, словно ребенка, прошептала она. Встав с его кровати, беглянка направилась к выходу. Она хотела позвать хоть кого-то на помощь, ведь ее память, кроме блокировки прошлого, вырезала и все житейские навыки. Дверь была заперта с обратной стороны. После непродолжительной попытки достучаться и докричаться до внешнего мира, она вернулась к кровати больного, призывы которого усилились и превратились в непрерывное бормотание. Солдат забился в ознобе. Его глаза, изначально беспредметно бродящие по комнате, застыли в одной точке. Он смотрел на окно, из которого струился солнечный свет.
Ею овладела паника. Мечась от кровати к кровати, она перебирала валяющиеся вокруг вещи. Что она искала? Ничего конкретного. Но, надеясь, что память вновь придет к ней, при виде нужного предмета. Среди открыток, фотографий, непонятных брелков и каких-то карточек, ни у кого из хозяев казармы не оказалось ни воды, ни таблеток.
«Как же так, – думала она, – меня оставили умирать здесь – понятно, но он же, ваш… За что вы его так оставили?»
– Б-14, мы вызываем, Б-14… – все громче и громче скандировал солдат – Б-14… Б-14…
– Да Господи, миленький! Что же с тобой?!
В эти минуты время, тянувшееся беззвучным потоком, превратилось в молниеносную субстанцию. Она понимала, что ждать помощи не откуда, а сама она – оказать ее не сможет. Еще раз пробежавшись глазами по казарме, детали которой она заучила за проведенные здесь часы, он заметила чуть приоткрытую фрамугу одного из окон. Оттуда, свет преломлялся и, искажаясь от зеркальной поверхности стекол, падал на потолок, а не как все остальные – поверх пола. Под окном располагалась безликая кровать, как и все захламленная какими-то вещами.
– Б-14… Б-14… На помощь, Б – 14…
Сейчас казарма не казалась такой большой, как раньше. В ней стало душно, жарко, страшно… Стены начали давить. Она рывком оказалась у той кровати, и, в течении нескольких секунд, уже стояла на металлическом ее изголовье. Обрушиваясь и пачкая кедами и без того грязную подушку, она пыталась дотянуться до фрамуги. Руки соскальзывали с перекладин, а ноги, так предательски