Война во Вьетнаме. Почему американцы потерпели поражение. Алексей Васильев
собачки – их мясо особенно любят во Вьетнаме. Повсюду небольшие пруды, в них выращивают зеленое удобрение – болотную чечевицу, ее урожай снимают раз в шесть-семь дней. Около бомбоубежищ и траншей сидят, беседуя, старухи. Зубы у них выкрашены черным лаком. Здесь у крестьян нет ничего, за исключением самого необходимого для поддержания существования. По дорогам идут машины, груженные боеприпасами, оружием, мукой… И местное население отдает все, чтобы обеспечить это непрерывное движение.
В ту ночь американцы не били по каким-то намеченным целям. Они не смогли обнаружить ни одной автомашины и вели беспорядочную, беспокоящую бомбежку. В каждом из кооперативов общины – бригады пожарных, в основном молодежь. Они сразу же по ходам сообщения бросались туда, где вспыхивало пламя: гасить пожар, спасать людей, помогать раненым и выносить имущество. Остальное население спало.
Хозяйство «генерала № 601»
К вечеру нас предупредили:
– Машины пойдут отдельно, вы будете переправляться отдельно. Мы не можем подвергать вас излишнему риску.
Шесть часов вечера. Выходим. Лунки сантиметров в двадцать пять – тридцать (бом-би, бом-би) встречаются каждые 5 метров вдоль дороги. Сады, бананы, хлебные деревья, отдельные сгоревшие дома. В стойлах – буйволы с мощными рогами. Река. На берегу воронки, старые позиции зениток, поросшие травой. Закат над рекой, какой закат! Облака, желтые и розовые, опаловые и лиловые, невысокие горы на горизонте. Огромный черный лопух банана на фоне розового неба. Нас поджидает сампан метров десять длиной. В нем гребут стоя три девушки. Одна из них – миловидная, ладная – смущается от вспышки фотоаппарата.
Гладь, изумительная гладь розовой воды под розовым небом. Вспыхивает и гаснет шальная мысль: по этой бы реке промчаться в розовых брызгах за мощным катером на водных лыжах.
У берега сампан уткнулся в отмель, выходим прямо в воду.
– Скорее, скорее!
Почему они спешат? Самолетов нет, наши машины еще не прошли через переправу. Так хочется посидеть в холодке. Стучит мотор рисорушки. Тихая деревня, негромкие мужские и женские голоса, мальчик лежит на спине буйвола, буйвол щиплет траву, мальчик тянет приятную мелодию. Траншеи, женский смех. Людям хорошо в этот вечер, когда спала жара.
– Скорее! Скорее!
– Зачем?
– Скорее!
Проходим холм, по ходам сообщения попадаем в лес, в подземные галереи, потом снова холм. Видим замаскированные ветвями автомашины, рядом с ними на корточках сидят солдаты, курят в кулак и переговариваются.
Энергичный сержант охрипшим голосом отдает приказания. Блиндаж. У входа трещит телефон.
– Не уходите от блиндажа дальше чем на пять метров.
Десять минут… Двадцать минут… Осветительные ракеты. Сразу. Много. Над нами. Рев самолетов. Первая волна, вторая.
– В блиндаж!
Блиндаж в виде буквы /.Там душно, песок на зубах. Лежим или сидим согнувшись в три погибели. Снова