Война во Вьетнаме. Почему американцы потерпели поражение. Алексей Васильев
шли по дамбе, где участки дороги без какого-либо специального покрытия затвердели, образовали ребристую поверхность с ямами и ухабами. Стоит немного прибавить скорости – начинается «езда верхом». Изо всех сил цепляешься за ручку на спинке переднего сиденья, чтобы не швырнуло в сторону, не ударило сильно головой о верх, не вытряхнуло из машины на неожиданном ухабе. Надеваешь пробковый шлем. Удары становятся мягче. На следующий день на плечах и лбу все равно синяки, на голове – шишки.
Изредка открываешь термос и прикладываешься к холодному лимонаду – последний привет Ханоя.
Неожиданная пробка из десятков автомашин. Эх, если налетят американцы! Я посматриваю на автомашину, груженную снарядами, впереди нашего газика и тяжелый бензовоз сзади. Пробка понемногу рассасывается. Трогаемся дальше. Снова «езда верхом», и снова пробка. Понтонный мост громыхает под колесами, рядом – рухнувшая одним концом в воду чугунная ферма старого моста. Десяток километров сравнительно приличной дороги. Из темноты появляется девушка-ополченка, по-русски повязанная платком, с измученным лицом, но улыбающаяся. Она сигналит фонариком, указывая, что надо остановиться. Перед будкой КПП – красный флажок: движение по новому понтонному мосту открыто с той стороны. Урчат встречные машины. Падает красный флажок, мы трогаемся. Посреди моста, на одном из понтонов, почти под колесами проходящих грузовиков две девушки-ополченки, не обращая ни на кого внимания, уплетают рис из белых тряпочек, положенных в конические шляпы нон, и весело болтают. Вряд ли можно придумать более универсальный головной убор, чем эти шляпы, плетенные из пальмовых листьев с каркасом из тонких прутиков расщепленного бамбука. Они спасают от дождя и солнца. Ими можно зачерпнуть воду и напиться, в них можно положить тряпочку с рисом и перекусить. В жару их используют как веер. Девушки очень кокетливо завязывают ленточку от шляпы под подбородком.
Навстречу идут колонны автомашин, как правило пустых. Они побиты, с измятыми крыльями, покрыты слоем пыли, замаскированы ветками. Иногда нам приходится посторониться, и мимо катится техника – ракеты, тяжелые орудия, зенитки, радары, кухни. Дороги Вьетнама живут только ночью, днем на них не увидишь автомашин.
Проезжаем мимо тихих деревень, где перед рассветом дороги наполняются легким топотом тысяч ног. Женщины и – реже – мужчины в конических шляпах с двумя корзинами на бамбуковом коромысле идут танцующим шагом. Как-то раз пришлось взять это коромысло на плечо, я удивился: в корзины клали килограммов по сорок-шестьдесят груза, а когда прошелся с ним, понял тайну танцующего шага – коромысло пружинит и в такт ему пружинят ноги идущего.
Вот и старый знакомый – мост Хамжонг. Я побывал здесь месяца два назад. Снова он показался мне живым, со стальными повязками бинтов, с рваными ранами размером от копеечной монеты до большого блюда. Одна из скал, клыков «Пасти дракона» (перевод слова Хамжонг), между которыми он повис, лопнула от мощного взрыва. Куски камня весом, наверное, по центнеру отброшены на полторы